Он открыл бутылку, наполнил бокалы и один протянул Джейн.

— Пожелай мне удачи, — попросила она, поднимая бокал.

— От всего сердца, — отозвался Харви.

Теперь она уложит чемоданы и вернется в Англию. Но сейчас, в этот момент, ему не хотелось об этом думать.

Вошел Пайвари и подал суп из зелени.

— Его едят холодным, — пояснила Джейн. — Это эксперимент.

— Твои эксперименты всегда блестяще заканчиваются.

— Спасибо, — сказала Джейн и поднесла ложку ко рту.

Харви начал есть. Суп и вправду был изысканным — с фруктами, мятой и дольками лайма. Он одобрительно улыбнулся Джейн. В мягком приглушенном свете свечей ее лицо казалось особенно нежным и трогательным. Как он любил это лицо!

Но и об этом Харви тоже не хотел сейчас думать.

— И что же дальше? Что теперь будет с книгой?

— О, это долгий процесс. Рецензирование, редактирование и тому подобное. Может быть, придется слетать в Лондон, раз или два встретиться с редактором. А потом — кто знает? Они хотят поместить на вкладках фотографии, поэтому придется покопаться в папином архиве, выбрать что-нибудь подходящее. На все это уйдет уйма времени, так что книга появится на полках нескоро.

Харви любовался Джейн — счастливая и возбужденная, она выглядела великолепно. Он допил вино и налил второй бокал. Шампанское и суп. А почему бы и нет?

— Ты рада, что закончила работу?

— Мне и радостно и грустно одновременно. Работа над книгой интереснейшее дело, я получала удовольствие. И вот теперь — все закончилось… — Джейн грустно вздохнула.

— Понимаю.

И моя жизнь тоже закончилась, подумал Харви.

Джейн щебетала что-то о книге, но ему было трудно сосредоточиться на ее словах. Он смотрел на ее лицо, как оно меняется, на ее рот, видел отражение язычков свечей в ее глазах…

Пайвари принес следующее блюдо.

Хоть бы этот обед поскорее закончился! — взмолился мысленно Харви. Хоть бы перестала звучать эта невыносимо чувственная музыка, сулящая несбыточное. Я не желаю сидеть тут и вести вежливый разговор. Я хочу знать, о чем Джейн думает, что, черт возьми, с ней творится!

Ничего особенного — она просто счастлива. Харви взял свой бокал и залпом опрокинул его. Он не любил шампанское. Никогда не любил.

— Наверное, к этому полагается какое-то вино, — сказал Харви, разглядывая поставленную перед ним Пайвари тарелку. Он понятия не имел, что это такое, но, похоже, основной частью композиции было мясо. Острый дразнящий аромат щекотал ноздри. — Что это такое?

— Это эфиопское блюдо, — пояснила Джейн. — Баранина с миндальными орехами и специями. Справа от тебя столик, на нем бутылка красного вина.

Пайвари должен был открыть бутылку и разлить вино, раздраженно подумал Харви и встал. Разлив вино, он снова сел и нарочито небрежно спросил:

— Какие у тебя планы на будущее?

— Учитывая мой почтенный возраст, я собираюсь выйти замуж и родить детей. Написать еще одну книгу, заняться фотографией и зажить счастливо.

— Да, солидный план. — Харви допил вино.

— И еще я хочу научиться управлять самолетом.

— Понятно… Мне кажется, ты очень честолюбива.

— Ты угадал. Я очень, очень честолюбива.

Харви увидел странный блеск в ее глазах, и его желудок свело от ожидания. С Джейн определенно что-то происходит. Она выпила вино — аккуратно, мелкими глоточками, поставила бокал на стол, отодвинула тарелку.

— Я хочу кое-что тебе сказать.

Харви насторожился, уловив в ее голосе нервные нотки. Он отложил нож и вилку и выжидающе посмотрел на Джейн. От волнения ее глаза стали огромными. Она облизнула губы.

— Я люблю тебя, Харви.

Он почувствовал леденящий холод.

— Я знаю, — ответил Харви ровным спокойным голосом, который донесся до него как бы со стороны.

— Пожалуйста, давай поженимся.

Он слышал слова, знал, что Джейн их произносила, но не хотел вникать в смысл, не хотел признавать, что слышит их. Он тряхнул головой, борясь с охватившей его паникой.

А потом паника сменилась гневом.

Для чего, черт возьми, она говорит это?! Ведь ответ ей известен. С самого начала он расставил все точки над «i», честно сказал о своих намерениях. Гнев клокотал в Харви подобно лаве, готовой хлынуть из жерла вулкана. Это несправедливо, Джейн ведь знает…

Джейн отодвинула кресло и встала из-за стола.

— Мне просто подумалось, что надо это предложить, — сказала она холодным, деловым тоном.

Джейн направилась к двери. Харви казалось, что он видит замедленную киносъемку. Вот Джейн положила руку на дверь, вот открыла ее. Потом остановилась, обернулась к нему.

— Между прочим, завтра я уезжаю в Мельбурн. Погощу пару дней у Лорин. Она устраивает в мою честь грандиозную вечеринку.

Дверь за Джейн закрылась.

Харви застыл в своем кресле. Пайвари убрал посуду и вернулся с десертом: шоколадный мусс в форме сердца, украшенного клубникой и кремом.

— Унеси, мы не будем это есть, — распорядился Харви.

Пайвари выполнил указание. Харви уставился на алую скатерть, машинально пробежал пальцами по золотому шитью и неожиданно прозрел: это вовсе не скатерть.

Это индийское свадебное сари.

— Ты выглядишь так, будто за тобой гналась дюжина чертей, — сказала Хелена, едва Харви показался утром в дверях. — Что случилось?

Вместо ответа он бросил на нее такой взгляд, что Хелена подняла руки, молчаливо прося о пощаде.

Харви прошел в свой кабинет и захлопнул за собой дверь. Он не мог видеть эту груду бумаг, он не мог видеть эту комнату — она давила на него, как давит ногу тесный башмак. Он почти не спал, лежа рядом с Джейн, тоже не спавшей. Харви думал, что она уйдет на ночь в комнату для гостей, но она не ушла. Он и так чувствовал себя последним негодяем, а тут еще рядом с ним лежала Джейн. Харви не мог ее понять.

Вошла Хелена с чашкой кофе — раньше она никогда ничего подобного не делала.

— Я подумала, может тебе захочется кофе, — сказала она.

— Спасибо. — Харви старался говорить как можно небрежнее.

— Я знаю, Джейн закончила книгу. И ты собираешься позволить ей уехать?

— Занимайся своими делами, Хелена, не то я тебя уволю.

Она рассмеялась.

— Ха, ты слишком во мне нуждаешься.

К сожалению, она была права.

Харви сделал вид, что углубился в лежавшие перед ним бумаги. Хелена прислонилась к его столу округлым бедром и скрестила руки на груди.