Весла барки Ксименона осторожно опустились на воду – гребцы боялись утопить Вакара. По израненной спине ударил тяжелый канат; Вакар вцепился в него, но подняться самостоятельно не хватило сил. В конце концов ему бросили спасательный круг; извиваясь, принц втиснулся в него и его втянули на палубу.

– Они убили короля! – прохрипел Вакар. – Заманили в ловушку! Перерезали горло государю, Сфаксосу и всем остальным тритонам. Меня тоже хотели прикончить, но я прыгнул за борт.

Столпившиеся вокруг тритоны загомонили в изумлении и ужасе.

– А вдруг он лжет? – с подозрением проговорил капитан, внимательно глядя на Вакара.

– Посмотри на мою спину. Разве это похоже на выдумку?

Капитан заревел от ярости.

– Я с самого начала ожидал подвоха! Хватайте весла, мы потопим их прежде, чем они ускользнут. Гребите, гребите!

Барка Ксименона, набирая скорость, шла наперерез судну амазонок. Когда до цели было рукой подать, весла на судне королевы снова пришли в движение. Но барка короля неслась слишком быстро, и амазонки не успели увернуться. Раздались вопли, и в сумерках Вакар разглядел, как по палубе, размахивая руками, бегают женщины.

Раздался оглушительный грохот: барка Ксименона протаранила судно королевы, словно оно было сделано из папируса. Затрещали борта, и барка Арамне превратилась в груду щепок, канатов, весел, золотых украшений, ярких драпировок и мельтешащих человеческих конечностей. Корабль Ксименона разрубил ее надвое и пошел дальше, волоча за собой зацепившиеся за таран канаты.

Потом барка короля развернулась и взяла курс на Мене. Вакар заметил на поверхности озера Тритон несколько движущихся темных пятен – крокодилы плыли к месту крушения. Вакара мучила совесть: как ни крути, из-за него погибло множество простых амазонок, возможно не желавших ему зла. Он не любил убивать женщин. Оставалось лишь утешиться мыслью, что все они, наверное, были такими же вероломными, как и их королева. Вдобавок у принца не было другого выхода.

От слабости, побоев и пережитого страха Вакар Зу едва держался на ногах, но уже продумывал следующий шаг. Кольцо Тритона бесследно исчезло в брюхе крокодила, но материал, из которого оно было изготовлено, а именно упавшая звезда (что бы она из себя ни представляла), хранился на юге, у властителя страны Белем. Если из этого металла сделали одно кольцо, то можно сделать и другое.

Нужно забрать у тритонов свои пожитки и убираться отсюда, не дожидаясь обвинения в убийстве короля Ксименона со всеми вытекающими отсюда последствиями.

* * *

– Этот прохвост обвел тритонов вокруг пальца и теперь едет вместе со слугой на юг, к Белему, – сообщил Дракс. – По известным вам причинам я не могу предугадывать события, которые произойдут в окрестностях Найовата, но боюсь, что Вакар Зу способен завладеть Тахахом.

Боги задрожали.

– Необходимо предупредить короля Авоккаса и настроить его против этого человека, иначе будет слишком поздно, – клокоча обратился к Иммуту, богу недр Белема, кальмароголовый Энтигта. – Кузен, ты об этом позаботишься?

Глаза Дракса метали молнии.

– Мне кажется, мы слишком часто предупреждали не тех людей. – Дракс обвел злобным взглядом пусадских богов. – А может, кто-то из вас нашептывал Вакару о грозящих ему опасностях?

Лир, Окма и остальные боги стойко выдержали этот взгляд…

* * *

А тем временем Вакар из Лорска скакал по живописному краю южнее озера Тритон.

Господин и слуга пересекли широкие травянистые равнины, где паслись огромные стада газелей, антилоп, буйволов, страусов, зебр, слонов и прочей живности. Затем они обогнули озеро Ташорин, где на мелководье крокодилы подстерегали добычу, а гиппопотамы ревели, вздымая фонтаны брызг. Наконец они въехали в темное ущелье, пронизывающее горную гряду, за которой лежало королевство Белем.

Несколько дней после того, как тритоны отпустили Вакара, он пребывал в отвратительном настроении. Лишь изредка принц открывал рот, чтобы рыкнуть на Фуала, а в душе занимался самобичеванием. Спина заживала, но Вакару не давали покоя мысли, что его опозорили, обошлись с ним как с ничтожным рабом.

Когда окружающий пейзаж сменился на более мрачный, Вакар приободрился.

– Нам повезло, – обратился он к своему слуге. – Мы довольно легко отделались от этого подлого народа. Знаешь, Фуал, мне пришло в голову, что тебе, наверно, тоже не сладко, когда с тобой обращаются подобным образом.

– Разумеется, мой господин.

– По правде говоря, я просто никогда не думал об этом. Ты должен меня ненавидеть, ведь я иногда тебя бил. Признайся, ты меня ненавидишь?

– Нет, хозяин, хотя порой ты бываешь излишне строг. Но ты не самый жестокий господин, большинству рабов живется гораздо хуже, чем мне.

– Что ж, прошу у тебя прощенья за все побои, кроме тех, которые ты заслужил.

Затем Вакар отвел душу, исполнив старую лорскую песнь «Гибель Цорме»:

* * *

– Ну вот, опять! – Принц указывал на босоногого козопаса, который прыгал с камня на камень. В последний раз мелькнула красная бурка и исчезла. – Почему все бегут от нас, как от демонов? Неужели мы такие страшные?

– Не знаю, господин, – ответил Фуал. – Но очень досадно, что ты привел меня в эти ужасные края, где царят насилие и колдовство. Ах, неужели я больше никогда не увижу серые башни Кериса и серебряные пляжи Аремории? Хоть бы разок взглянуть перед смертью!

Из глаз слуги покатились крупные слезы. Вакар раздраженно фыркнул:

– Неужели ты думаешь, что я обожаю спать на земле и удирать от кровожадных хищников и дикарей? Я бы гораздо охотнее осел в каком-нибудь культурном городе и посвятил себя литературе и философии. Но я не жалуюсь на каждом шагу. Уж коли взялся за плуг, доведи борозду до конца. – Потом Вакар смолк, размышляя. – Дай-ка щит. У этого Белема отвратительная репутация.

С бронзовым круглым щитом за спиной Вакару было спокойнее, хотя редкие встречные туземцы не проявляли особой враждебности, наоборот, обращались в бегство, едва заметив всадников.

– Почему тут нет домов? – поинтересовался он. – Меня не предупреждали, что белемцы живут под открытым небом, как дикие звери.

Фуал лишь пожал плечами. Когда Вакар затянул очередную песнь, аремориец вытянул руку и произнес:

– Хозяин, а разве это не дом?

Вакар развернул коня. Круглая хижина из камней, кое-как обмазанных глиной, сливалась с каменистой долиной. Некогда строение обладало крышей из дерева и тростника, но пожар уничтожил все, что могло гореть.

Вакар спешился и пинком отшвырнул череп, валявшийся у порога.

– Череп ребенка, – сказал он сам себе. – Должно быть, тут идет война. А если так, то в Найоват нас вечером не пустят, поэтому заночуем здесь.