Я скептично хмыкнула: можно подумать, он не слышал весь разговор. Митя с Элькой шли от дома.

– Держи, – мне в руки сунули стакан с питательным коктейлем.

– Выпей, Лиль, – Эля посмотрела на меня и указала подбородком на входную дверь особняка. Облокотившись плечом, в проеме стоял Ар. Пить и есть хотелось, и я не стала вставать в позу. Крупными глотками осушила стакан, театрально улыбнулась мужчине, прошептав:

– Спасибо.

Короткий кивок, и Ар исчез в темноте проема.

Вера с Митей беззаботно плескались в воде, не замечая никого и ничего. Словно и не было ночного разговора, парень хохотал, подкидывал в воде свою подружку и шутливо отбивался, когда та старалась ему отомстить.

– О тебе все спрашивают, – сказала Эля. – Трубников деньги за телефон вернуть хочет.

– Очень «вовремя». Пусть оставит себе, мне уже не нужен телефон. Или нет, забери, все равно же пропьют с Котофеевым.

За этот месяц я слишком расслабилась. У меня не было ни копейки за душой, а еще неизвестно, как сложатся обстоятельства дальше. Жизнь показала лихие виражи, но я плохо усвоила урок. У меня должен быть план «Б».

– Купить что-нибудь?

– Нет. Зачем? Все есть.

Переодевшись перед ужином, я пошла по дорожке в большой дом. Крики были слышны еще на улице.

– Ты специально ее притащил? – Ар орал, схватив племянника за грудки.

Смерила сцену равнодушным взглядом и прошла мимо. Я уже не удивлялась его крикам, рычащим «нет» и нечитаемым взглядам.

– Дядька, не кипятись. Что, я не могу свою девушку в гости пригласить? – Митя строил из себя недалекого. И частенько это спасало. – Да я и забыл, что они учились вместе.

– Щенок, – прорычал Ар в ответ, – думаешь, я не понимаю, зачем ты это сделал? Я не пущу ее на учебу, и точка!

Вела слушала перепалку и тихонько посмеивалась.

– Ну, твое дело, конечно. Но разговоры-то пойдут, что живет она здесь.

Мужчина с силой тряхнул племянника, выругался сквозь зубы:

– Скажи «спасибо» сестре, а то бы давно голову тебе оторвал!

– Ты не слушай его крики, он всегда бесится, когда не прав, – прошептала Вела мне на ухо. – Сейчас прибежит смотреть на нас грозно-грозно, – Ар влетел на кухню и с прищуром осмотрел. – Ну вот, не так и страшен, если его знать, – Вела погладила меня по плечу и протянула тарелку с фруктовой нарезкой.

– Лиля, – окликнул Ар, догоняя ее в коридоре. Девушка вышла из спальни с тетрадями в руках. Арнар мельком глянул на них и гневно раздул ноздри. – Я готов пойти на уступки насчет учебы, – ее губы озарила улыбка. Неужели она сможет покинуть дом?! – Но с двумя условиями.

– Я не сомневалась, что они будут, – радостно произнесла она.

– Ты учишься один семестр.

– А второй? – с мольбой в голосе.

– Забудь про него. Диплом будет на руках, за это не волнуйся.

– А еще одно условие?

– О нем узнаешь чуть позже. Оно никак не повлияет на твою жизнь.

– Я согласна! – выпалила на радостях. – Завтра могу ехать с Элькой? – как ни старалась, а улыбка приклеилась к ее губам.

– Да, – обреченно согласился.

Не день, а праздник! Лиля никогда бы не подумала, что такая вещь, как учеба, будет радовать. Поспешила обратно к Эльке: поделиться радостью, попросить рюкзак или сумку, узнать расписание. Приготовила с вечера комплект одежды, переписала недостающие лекции и в приподнятом настроении пришла на ужин.

В гостиной она налетела на Митю и со счастливым писком обняла парня:

– Во сколько завтра едем?

Она расцепила объятия.

– Спасибо, —произнесла шепотом в надежде, что о ее благодарности будут знать не все Рокотовы округи. – Если бы не Верка, не видать мне учебы, как своих ушей.

Не успела девушка закончить фразу, как где-то на втором этаже послышался грохот. Парень отошел от Лили, оставляя между ними кресло и покосился на лестницу:

– В семь пятнадцать, Цветочек.

Эйфория, переполняющая девушку, заставляла не видеть и не слышать ничего вокруг. За столом быстро справилась со своей порцией, выпила неизменный коктейль и, попрощавшись со всеми, решила лечь пораньше. У Лили не было определенного графика, и она переживала, что изнеженный послеполуденными дремами организм завтра может и проспать.

За ужином Ар наблюдал за девчонкой. Она давно так много не улыбалась. Болтала, обсуждая с племянницей новых преподавателей, хохотала над рассказами Эльки и изредка хватала Митю за локоть с восклицанием: «Ты представляешь?!» Мазнула по Арнару взглядом единожды и, торопливо попрощавшись, ушла спать.

А он давно не испытывал чувства ревности! Ревность его сжирала, поглощая остатки разума. Именно его-человека, зверь же был спокоен: он наблюдал за своей парой и был рад ее оживлению.

– Что я делаю не так?

Лиля обернулась, услышав слова мужчины. Девушка снимала покрывало с кровати и стояла перед ним в теплой пижаме.

– Я же стараюсь. Наступаю себе на горло. Но ты этого не видишь. Благодарность получает этот щенок. Почему? – со злостью, непониманием смотрел ей в лицо. – Да, я совершил ошибку. Да, я их и сейчас совершаю, но не могу отказаться, отпустить тебя. Неужели не понимаешь? Ты мой последний шанс не превратиться в зверя, – в его глазах мелькнул желтоватый отблеск, подтверждая слова. – Последний шанс остаться человеком, – продолжил, практически шепча. – Вспомнить, что такое счастье! – грудь мужчины тяжело вздымалась, и сквозь зубы с рваными выдохами проскальзывало низкое рычание. Он сам не ожидал, что тихое и искреннее «спасибо», сказанное не ему, заставит оголить душу.

В этот момент Лиля почувствовала его боль. Пронизывающую и скручивающуюся клубком где-то под желудком, мучительную, что мешает думать, дышать, жить!

Вот о чем когда-то говорила Вела. Чувствовать сильные эмоции своей пары: одновременно ужасно и прекрасно.

Мужчина ожидал ответа, ему жизненно необходимо было услышать хоть какие-то слова. Малейший намек на взаимность, да хотя бы слабую надежду на то, что она его не презирает.

– Ты сам отобрал у меня свободу и сам же ее возвращаешь. Я за это должна благодарить?

– Тебе не понять! – рявкнул в ответ.

– А ты попробуй объяснить. Я ничего не слышу кроме приказов и твоего рычания, – Лиля сдерживалась, чтобы не заплакать. Как ни храбрилась, но эмоции просили выход. Уже больше месяца она жила с чужими людьми. И если бы была крохотная возможность увидеться с родителями, разговоры и объяснения, – они помогли бы растопить лед, намерзший между ними.

Мужчина нервно шагнул к двери, замер, и принял решение: