– Туда… – остолбенев от неожиданности, растерянно указала я одной спортивной сумкой в сторону Кольцевой.

– Ну, раз «туда» – садитесь.

– Нам вообще-то в аэропорт «Домодедово».

– Садитесь, говорю. Здесь остановка запрещена.

Наташка оглянулась в поисках запрещающего знака и собралась вступить в полемику, заявив о себе как о профессионале в части неукоснительного соблюдения правил дорожного движения с редкими (но зато какими!) исключениями. Но я точно выверенным движением двинула ее же спортивной сумкой ей под зад, и она мигом нырнула на переднее сиденье, оставив полемику «на потом». С огромным чувством облегчения я разместилась сзади. С вещами или, с позволения сказать, «налегке».

– На самолет опаздываете? – поинтересовалась дама, лихо обходя одну иномарку, подрезая путь другой и явно собираясь проскочить вперед на красный сигнал светофора.

Наташка молчала, вцепившись двумя руками в ремень безопасности, пришлось выкручиваться мне:

– Вообще-то не очень, чтоб уж очень…

– Надеемся прибыть за сутки до регистрации, – не своим голосом пояснила подруга, но водительша, кажется, поняла ее по-своему:

– Ща на кольцо выедем, прибавим скорость, – на полном серьезе заявила она и подрезала микроавтобус. Отчаянно сигналя, он притормозил, позади него раздался характерный звук столкновения. Я в панике закрыла глаза.

– Совсем народ разучился ездить! – посетовала толстушка за рулем. – Купят права и носятся, очертя голову.

– Слушай, подруга, а ты по профессии случайно не летчик-испытатель? – От Натальиного вопроса веяло настоящей паникой.

– Я-то? Не-е-е. Я инструктор на курсах по вождению машин. Небо не моя стихия. Куда летите?

– Да уж теперь и не знаю, – засомневалась Наташка. – Боюсь, туда же, куда и ты. А так не хочется… Может, снизишь скорость? А заодно и маневренность. Нам не к спеху.

– Зато я тороплюсь. Мне ребенка из садика забирать.

И она прибавила скорость. Как и обещала. Я сразу вспомнила про статистику гибели людей в автокатастрофах и решила, что в самолете мне будет гораздо лучше и спокойнее, чем сейчас. По крайней мере там не будет жутких обгонов.

Если бы знать заранее новость, которая поджидала нас в аэропорту! Регистрацию мы прошли вовремя, но вот отлет сдвинулся на два часа позднее. Непонятно какими путями подруга выяснила, что полетим мы на ТУ-134, у которого в настоящий момент выявлена какая-то неисправность и это просто замечательно. Было бы несравненно хуже, если бы эту неисправность обнаружили в процессе… Ну не будем о грустном. Короче, лучше подождать. Лететь-то всего один час пятьдесят минут.

Время тянулось медленно. Несколько раз мы пытались дозвониться до Тимки, но абонент упорно не отвечал. Около восьми часов грянула новость, от которой я испытала жуткую ностальгию по сумасшедшей бабе – инструктору вождения автомашин и ее отмороженному «жигуленку»: ожидаемый нами ТУ-134 к посадке не подадут. Вместо него пассажирам выделен самолет АН-26. Но в него не все влезут. Остатки от общего числа в роковом количестве тринадцать полетят на АН-24. Зачитали список «счастливчиков», которым предстояло вольготно разместиться на тринадцати местах из свободных сорока двух (общее количество) упомянутого авиалайнера. Мы с Наташкой, разумеется, оказались в числе избранных. И все бы ничего, обе совершенно ничего не понимаем в марках самолетов, но рядом оказался мужик – правдолюб и правдорез. Судя по его пламенной речи, он вошел в нашу когорту.

– Они что там, охренели?! – возмутился он, непонятно к кому обращаясь, и крепко выругался, поминая родную и не очень маму российской авиации и удмуртских авиалиний. – Да эту марку самолетов уже давным-давно сняли с эксплуатации! Сдам билет к чертовой бабушке!

– И правильно, – шепнула мне Наташка. – Пусть сдает. Похоже, чертова бабушка – мама его родного папы. А главное, число тринадцать убавится. И мы спокойненько полетим. Не самоубийцы же летчики.

На ватных ногах, повинуясь необходимости, наша группа из тринадцати человек, в числе которых оказался и пресловутый мужик-пустозвон, тащилась с вещами по летному полю, овеваемая то ли вечерней прохладой, то ли чувством страха. Похоже, только один юнец, в силу природной бесшабашности, усиленной возрастным пофигизмом, ничего не боялся. Забросив на плечо спортивную сумку и сунув руки в карманы драных джинсов, он, легко пружиня на длинных ногах, сразу же оторвался от основной группы заложников обстоятельств и первым сел в самолет. Я ему позавидовала. По-хорошему.

По прибытии к конечной цели – авиалайнеру АН-24 у некоторых лиц, невзирая на пол и возраст, началась хорошо замаскированная истерика. Только у женщин она проявлялась в сдержанных рыданиях, а у мужчин – слишком нервным смешком. Широко открытыми глазами мы с Наташкой смотрели на крылья самолета, поддерживаемые металлическими стойками. Ступеньки, ведущие в салон, начинались прямо от земли и отличались исключительно железным характером.

Плохо соображая, мы влезли внутрь. Завершающими. Без помощи Наташки я точно бы не забралась. У меня правая нога с трудом попала даже на первую ступеньку. Подруга обеспечивала мое восхождение и собственными руками и головой. Дверь за нами закрыл сам капитан воздушного судна, предложив усаживаться на любое из тридцати оставшихся свободными кресел. Тридцать первое свое окончательно отслужило. Остальные одиннадцать были уже заняты более отчаянными пассажирами. Мы выбрали места поближе к экипажу, состоявшему из того же капитана и стюардессы, выглядевшей в этом «давно не эксплуатируемом» чуде, как Красная Шапочка на футбольном поле. Сам капитан, лет тридцати от роду, имел обаятельную внешность и отличался белозубой улыбкой. Напряженным взглядом мы проводили его в кабину. Очень уж не хотелось с ним расставаться.

– На эту рухлядь специально такие кадры подбирают, чтобы усыпить бдительность пассажиров, – проворчала Наташка. – Интересно, он парашют на себя сразу нацепит, как только сядет за руль?…

– За штурвал, – автоматически поправила я. – У самолета руль обзывается штурвалом… А что, если этот летчик тоже инструктор по вождению? Только самолетов. И в свободное от основной работы время калымит. Не приведи Господи, если и ему надо забирать ребенка из садика!

– Ну да. Тем более, что жена у него наверняка наша стюардесса. Семейный подряд.

На этом наши с Наташкой переговоры прервались. Капитан корабля снова явил себя перепуганному народу:

– Еще раз добрый вечер, уважаемые дамы и господа! Я капитан этого самолета Шувалов Денис Сергеевич. – Держался он прекрасно. – Благодарю вас за то, что решились на этот полет, и смею заверить, вы не пожалеете. Наш самолет надежнее многих современных авиалайнеров. Полет будет проходить на высоте пять тысяч метров, а из этого следует, что мы с вами избежим попадания в столь неприятные для пассажиров зоны турбулентности. Единственное, с чем вам придется смириться – немного увеличенное время полета: три часа. Но ведь это не самое главное. Главное – полная безопасность. И в этой связи для людей суеверных хочу специально подчеркнуть: вас не тринадцать человек, поскольку я – четырнадцатый, а стюардесса Оксана – пятнадцатая. Так что предлагаю расслабиться и насладиться полетом.