– Да-да. – Антон прикрыл заслонку.

Видимо, он действовал по принципу «не прошло – и ладно».

– Но я говорил вам, что использую эту печь двумя способами. Так вот, как раз второй я вам сейчас продемонстрирую…

С этими словами он встал возле печи, чуть наклонился, отсчитал от угла третий изразец и проговорил тоном циркового фокусника, или скорее Деда Мороза на детском утреннике:

– Раз, два, три! Абракадабра!

С этими словами он нажал на выбранный изразец.

Раздался негромкий скрип, и совсем в другом месте – на боковой стенке печи – зеленый изразец выдвинулся вперед и вбок, и под ним открылось квадратное темное углубление.

– Здорово! – воскликнула Арина, захлопав в ладоши, как ребенок. – У вас здесь тайник!

– Он был здесь у прежних хозяев, а я нашел его совершенно случайно, когда вытирал пыль с изразцов. Вот теперь храню в нем ту самую книгу, о которой вам говорил…

Он запустил руку в тайник и действительно вытащил оттуда старинную книгу.

Книга была не такая, какую ожидала увидеть Арина.

Во-первых, она думала, что все старинные книги очень большие, эта же была обычного размера, скорее даже маленького – тот размер, который называется inoctavo, то есть в одну восьмую листа.

Во-вторых, Арина ожидала увидеть твердую, тисненную золотом обложку, а эта книга была вовсе без обложки, должно быть, обложка была утеряна на протяжении долгой и трудной жизни.

Но тем не менее сразу было видно, что книга эта очень старая – об этом говорили и толстая, чуть рыхлая желтоватая бумага, и необычный, немного неровный шрифт.

– Почему вы храните эту книгу в тайнике? – поинтересовалась Арина.

– Ну, она, мне кажется, довольно ценная, а соседи у меня сомнительные, от них можно ждать чего угодно… не раз пытались влезть в комнату в мое отсутствие.

– Но дверь комнаты вы запираете.

– Знаете, как говорят: «Замки – только от честных людей». Вот взгляните лучше на эту гравюру! – Антон протянул книгу, раскрыв ее примерно на середине.

Арина увидела гравюру.

Рыцарь в доспехах едет на коне. Правая рука лежит на древке копья. И эта рука выглядит очень странно…

Арина хотела разглядеть ее повнимательнее, но в это время в кармане у Антона зазвонил мобильный телефон.

Художник извинился, поднес телефон к уху, внимательно послушал. При этом лицо его изменилось.

– Да? – говорил он. – Да?

Затем бросил взгляд на Арину и отвернулся, она успела только заметить, что глаза его заблестели. Он слушал молча, пока Арина листала книгу.

– Прямо сейчас? Хорошо, я согласен, – сказал наконец Антон и повернулся к Арине: – Простите меня, я должен срочно уйти. Это насчет работы, предлагают очень выгодный заказ.

– Конечно-конечно, – сказала Арина, – вы и так потратили на меня столько времени.

Он даже не стал ее разуверять, стало быть, не боялся, что она обидится и передумает покупать его картину.

Значит, заказ и правда выгодный, раз пренебрегает покупателями.

Антон суетливо выхватил у нее из рук книгу, запихнул ее в тайник, они почти пробежали длинный коридор и вышли. Возможно, он рассчитывал, что Арина его подвезет, но в этом случае надежды его не оправдались.

Черный «Мерседес» подъехал к известному зданию на Каменноостровском проспекте, где уже много десятилетий располагается знаменитая киностудия «Петрофильм».

Из машины выскочил рослый охранник, огляделся по сторонам, предупредительно распахнул дверцу. На тротуар выбрался Николай Баринов, мрачно глядя под ноги, зашагал к входу на студию. Двое охранников последовали за ним, профессиональными взглядами сканируя обстановку.

Из просторного холла, увешанного портретами знаменитых киноактеров и режиссеров, Баринов с охранниками свернули налево, в полутемный служебный коридор, прошли до двери с табличкой «Актерский отдел».

За этой дверью сидели три невзрачные женщины средних лет.

Перед каждой из них, конечно, стоял вполне приличный компьютер, но позади них громоздились допотопные шкафы с выдвижными ящиками картотеки. Этим картотечным шкафам три женщины доверяли больше, чем современной технике.

Актеры и актрисы нашего города называют этих трех женщин «три парки», сравнивая их с богинями судьбы в древнеримской мифологии. И это сравнение более чем справедливо – в руках трех невзрачных женщин сосредоточены судьбы всех, кто связал свою жизнь с непростой актерской профессией.

Каждый продюсер, задумавший съемки нового фильма, обращается к трем паркам, чтобы подобрать из их базы данных подходящих исполнителей. И от них зависит, кому дать шанс к славе и успеху, а кого придержать.

Три женщины были чем-то неуловимо похожи, даже имена у них были созвучные – Анфиса, Алиса и Лариса.

Войдя в обитель этих властительниц актерской судьбы, Николай Баринов с неожиданным смущением проговорил:

– Здравствуйте, дамы. Я приступил к съемкам нового фильма и хотел бы…

– Ромком? – спросила Анфиса, подняв на него задумчивый, оценивающий взгляд.

– Байопик? – подхватила Алиса.

– Скорее триллер или боевик… – протянула Лариса, внимательно оглядев Баринова и его спутников.

– Да, скорее триллер.

– И вам нужно подобрать актерский состав… – Анфиса развернулась в кресле и потянулась к шкафу с картотекой, ловким движением выдвинула один из ящиков.

– Да, это будет триллер, – повторил Баринов. – У меня даже есть рабочее название: «Четвертый не выходит на связь».

– Ах вот что! – Анфиса деловито задвинула ящик на место, переглянулась со своими коллегами и проговорила, доверительно понизив голос: – Это вам не сюда.

– Это вам не к нам, – подхватила Алиса.

И наконец, приняла эстафету Лариса и закончила:

– По этому же коридору дойдите до двери с табличкой «Административно-хозяйственный отдел», там спросите Степаныча. Вам к нему.

Баринов поблагодарил богинь судьбы и снова вышел в бесконечный коридор студии.

В административно-хозяйственном отделе было людно и шумно, но когда Баринов с охраной вошел туда, все сразу замолчали и с удивлением уставились на него.

– Вам что… господин хороший? – осведомился смуглый мужчина с аккуратными усиками. – Вы по поводу арендной платы? Тогда вам на второй этаж.

– Мне бы Степаныча, – ответил Баринов.

– Ах, Степаныча! – Смуглый крикнул куда-то в глубину комнаты: – Степаныч! К тебе тут пришли!

Из дальнего угла появился заспанный мужичок лет пятидесяти, в ватнике и помятой кепке, с таким же помятым лицом. Он осмотрел Баринова и спросил: