За время отсутствия мистера Родса и Карроли жизнь в лагере наладилась. Только братья Меррит и несколько их приспешников демонстративно отделились от переселенцев, но беспорядков они не устраивали.

Девятого апреля, во второй половине дня, шаланда появилась на горизонте. Как только она пристала, мистер Родс спрыгнул на берег и оказался в объятиях родных и друзей.

В Пунта-Аренасе он виделся с господином Агире, который уже знал о кораблекрушении «Джонатана». Чилийское правительство решило помочь переселенцам, но в данный момент не было ни одного корабля, который мог бы доставить такое количество людей в Вальпараисо или какой-нибудь другой южноамериканский порт. К тому же положение потерпевших кораблекрушение не было безвыходным: колонисты имели годовой запас продовольствия и крышу над головой. Самым лучшим, следовательно, было смириться и остаться на несколько месяцев на острове Осте. Губернатор обещал не забывать о зимовщиках и в случае необходимости поддержания порядка выслать сторожевой корабль из Пунта-Аренаса. Таков был результат поездки мистера Родса. Колонисты могли рассчитывать на добрую волю чилийского правительства, гарантировавшего им спокойную жизнь в ожидании корабля для репатриации. Значит, не стоит бояться зимы, которая вскоре укутает снегом Магелланийский архипелаг.

Зима заявила о своем приходе сильными атмосферными бурями в первых числах апреля, но не застала врасплох пассажиров «Джонатана», ставших временными колонистами на острове Осте и устроившихся так, чтобы им не докучали ни порывы ветра, ни холод. Большинство колонистов жили в тщательно закрывавшихся домах. В них сложили печки, а дрова заготовляли в соседних лесах. Таким образом люди защищались от холодов, впрочем, в Магеллании очень незначительных.

До наступления холодов какая-то часть переселенцев — не более сотни — еще предпочитала жить на корабле — в надстройке и трюмах, хотя они стали мало подходящими для этой цели. Но два или три пришедших с юга шторма нагнали через проливы воду, и она обрушилась на полуостров Харди. Корпус клипера, и так уже сильно поврежденный, получал одну пробоину за другой. Дни его были сочтены. Оставаться на нем стало небезопасно, и люди заняли свободные палатки, которые ни в чем не уступали вигвамам огнеземельцев. Все, что хоть как-то могло пригодиться в хозяйстве, сняли с судна и перенесли в лагерь.

Свою шаланду Карроли укрыл в небольшой скалистой бухточке недалеко от устья Яканы. Морские волны, разбиваясь о рифы, не доходили до «Вель-Кьежа», и друзья обосновались на нем, потихоньку готовясь к отплытию, дату которого еще не назначили.

После юго-западного шторма бури прекратились. Импровизированная деревня, раскинувшаяся на левом берегу реки, за холмом, почти не пострадала: ни домишкам, ни палаткам не был страшен даже самый сильный ветер. Однако, когда температура понизилась, мороз дал о себе знать.

Кау-джер пытался успокоить людей, рассказывая им о погодных условиях края, о том, что зима здесь не такая долгая и суровая, как в Канаде, Ирландии или северных районах Соединенных Штатов, откуда родом большинство колонистов, и что климат в Магеллании напоминает климат южных областей Африки. Беседы эти часто велись в семье Родса, которая все больше привязывалась к Кау-джеру. Как же она будет сожалеть, когда наступит день расставания! Стоит ли говорить, что мистер Родс был хорошо воспитанным человеком, здравомыслящим, глубоко верующим, как и вся его семья, которая до отъезда проживала в Мэдисоне, в штате Висконсин. Решение покинуть родину он принял, когда дела его пошли из рук вон плохо. Попытать счастья мистер Родс хотел не столько ради себя, сколько ради детей. Миссис Родс, женщина серьезная и волевая, поддержала мужа и была готова разделить с ним тяжелую жизнь эмигрантов. Они покинули Мэдисон вместе с детьми, которых обожали и которые отвечали им тем же. В колонии эта семья завоевала, можно сказать, всеобщую симпатию, и со временем ее влияние будет постоянно возрастать.

Домик Родсов стоял на правом берегу реки среди двух десятков других; ухоженное пространство между ними и берегом реки образовывало маленькую площадь. Этот прообраз деревни затеняли нотофагусы и березы[159]. Домик представлял собой четыре дощатые стены с крышей, выданные Обществом помощи переселенцам. Обустройством занимались сами колонисты — расставляли кой-какую мебель, кровати, хозяйственную утварь.

У Родсов Кау-джер проводил все свободное время, остававшееся от прогулок вместе с мистером Родсом и другими колонистами в различные части острова. С наступлением ночи он возвращался на шаланду, где его ждали Карроли с сыном, в любую минуту готовые к отплытию.

Да, но куда плыть? Вопрос для Кау-джера непростой. Вернуться на Исла-Нуэву? Но он покинул остров навсегда. И как можно забыть те мысли, которые обуревали его на пути к мысу Горн? Его внутренняя тревога выражалась в том, что он часто говорил о скором отъезде. Как-то мистер Родс сказал ему:

— Вы стали другом нашей семьи. Почему вы хотите покинуть нас? Почему бы вам не остаться с нами на время зимовки?

Кау-джер промолчал.

— Дождитесь хотя бы прибытия корабля. Мысль о скором расставании просто невыносима, — вступила в разговор миссис Родс.

— Вы спасли нам жизнь, — добавил Марк[160].

— О, останьтесь, пожалуйста, господин Кау-джер! — взмолилась Кларри.

Кау-джер решительно покачал головой.

— Я не могу этого сделать. Я должен уехать как можно скорее. Да, как можно скорее…

— Чтобы вернуться на Исла-Нуэву? — спросил мистер Родс. — И там охотиться, ловить рыбу, продавать шкуры. Но этим вы можете заниматься и здесь… Что же вам мешает провести эту зиму с нами?..

На все уговоры Кау-джер продолжал давать уклончивые ответы, а то ссылался на Карроли: якобы индеец и его сын не могут оставить жилище на Исла-Нуэве. Там они выбрали место для поселения, там Кау-джер решил разделить их одинокое существование. К тому же этот остров наилучшим образом подходит для Карроли с его ремеслом лоцмана. Оттуда капитаны, намеревающиеся пройти проливом Бигл, вызывают его, поднимая белый флаг, обшитый голубой каймой. Если Карроли оставит свой пост на Исла-Нуэве, корабли будут искать другие пути.

— Но корабли не заходят зимой в эти края и с марта по октябрь работы для лоцмана нет. Навигация прекращается по меньшей мере месяцев на пять, и можно вернуться на остров только к концу марта, — не уступал мистер Родс.

Кау-джер продолжал под благовидными предлогами отнекиваться, и у гостеприимных хозяев появлялось ощущение, что этот человек скрывает какую-то тайну.

— А почему индеец с сыном не могут вернуться одни?

— Нет, — ответил Кау-джер. — Я не хотел бы расставаться с ними… Нашей дружбе уже много лет, и для него это будет таким же ударом, как и для меня.