– Мне некуда идти.

– Езжайте домой. Хотите, вызову вам машину? У нас есть тут один, недорого берет.

– У меня нет денег.

Даша понуро опустила голову.

– Тут вам помочь не могу. У самого кредитов полно.

Даша кивнула и пошла к двери. Никитка сделал было попытку пойти следом, но запутался в ногах и рухнул на грязный кафельный пол. Даша вышла на улицу, раздумывая, как быть. Отыскать какую-нибудь гостиницу поблизости? Позвонить Соне, чтобы скинула денег в долг? Остаться переночевать, а завтра продолжить искать мать…

За ее спиной скрипнула дверь. Даша резко обернулась, опасаясь увидеть Никитку. Но увидела лишь старого, седого и бородатого алкаша в длинном, до пят, невероятно грязном овчинном тулупе. Он смотрел на нее красными слезящимися глазами из-под нависших кустистых бровей.

– Слышь, девка, дай тугрики, скажу тебе, куда твоя мамка пошла. Сколько не жалко.

– Вы… вы видели? – Даша с трудом сдерживала рвотный рефлекс. От мужика несло смесью мочи и перегара.

– Видел, не сумлевайся. Скажу как на духу. Только бабки раньше гони.

Даша порылась в сумочке. На ее счастье, в кармашке обнаружилась завалявшаяся потертая пятисотрублевка. Она достала ее и протянула старику.

– Благодарю покорно, – произнес тот несколько разочарованно, однако взял бумажку коричневыми заскорузлыми пальцами и сунул за пазуху. – Пошли со мной.

– Куда?

– Идем.

На негнущихся ногах Даша последовала за бомжом. Под ногами скрипел снег. Они шли минут десять. Бар остался позади. Впереди потянулись длинные деревянные изгороди. Это была самая окраина поселка. Большинство домов за заборами казались заброшенными либо в них жили лишь летом. Даша шла, по колено проваливаясь в сугробы. Ей казалось, что здесь не ступала нога человека. Алкаш остановился у одного из заборов.

– Вот. Тут она. Я сам ее проводил. Она мне адрес сказала. Хорошая баба оказалась, не жадная. Штуку мне дала. Ты не сумлевайся, там она. Я ее до калитки самой довел.

Даша смотрела на маячивший за дырявой оградой темный и покосившийся дом. Окна черные, голые деревья вокруг ощетинились сучьями. Единственный фонарь, стоящий метрах в десяти от участка, то и дело моргал, тускло освещая притоптанный снег. На нем действительно виднелась цепочка следов, ведущая к калитке. Даше сделалось жутко. Зачем матери понадобилось идти в заброшенный дом под Осташковом? Рядом ни души, ни огонька, ни печного дыма. Не может быть, чтобы алкаш говорил правду.

– Вы врете. – Даша с ненавистью посмотрела на старика. – Вы ничего не видели. Никакую женщину из Москвы. Просто хотите денег срубить по-легкому.

Старик пожал плечами.

– Хошь верь, хошь не верь, мне-то что. Говорю тебе, тут она. Спит уже поди. Вон следы ейные. Видишь, чай, не слепая. А бумажка твоя – разве ж это деньги? Тьфу. Ну, я пошел. – Он повернулся и тяжело затопал по сугробам.

Даша осталась стоять в зыбком свете умирающего фонаря. Ее точно парализовало. Ноги отказывались сделать хотя бы шаг. Позади громко хрустнула ветка. Даша вздрогнула и присела от страха. С высокой заснеженной березы слетела огромная ворона.

– Карр!

Тишину прорезал хриплый крик.

– Карр! Карр!

Ворона взмыла в темноту и исчезла. Ветка продолжала трястись, с нее осыпался снег. Все это напомнило Даше кадр из фильма ужасов или какой-то жесткий квест. Она с трудом привела в порядок сбившееся дыхание. Надо идти. Глупо убежать в последний момент, проехав больше сотни километров и истратив все деньги. Даже если бомж обманул ее и никакой матери там нет. Никого нет.

Даша шагнула вперед и толкнула калитку. Раздался протяжный скрип. Она вошла в темный двор. Изо рта валил пар. Даша шла, стараясь наступать след в след протоптанным в снегу ямкам. Она дошла до крыльца. Оно полусгнило и вросло в землю. Даша опасливо поставила ногу на нижнюю ступеньку, и она угрожающе хрустнула. Интересно все же, почему мать не зажгла свет, если она находится в доме? И печь не затопила. Ведь там же адский холод. Может, есть электрообогреватель?

Даша потянула на себя ручку. Тяжелая дверь довольно легко поддалась. Даша очутилась в тесном и ледяном предбаннике. Вокруг было так темно, что она скорее угадала, чем разглядела очертания другой двери, ведущей в комнаты. Даша распахнула ее и боязливо переступила высокий порог.

В темноте поблескивало окно. Через него в комнату проникал слабый свет с улицы.

– Мам! – тихонько позвала Даша, стараясь отыскать в комнате следы пребывания человека. Но вокруг было пусто. – Мама! Ты тут? Это я, Даша.

Тишина. Конечно, противный старикан все выдумал. Это было ясно с самого начала. Зачем нормальному человеку лезть в эту дыру? Даша почувствовала, как стынут ноги. Похоже, здесь еще холодней, чем на улице. Оледеневшие старые бревна высасывают последнее тепло из тела. Надо уходить. Искать гостиницу, звонить Соне. А уже утром разбираться, что случилось с матерью.

Даша, отчего-то на цыпочках, пошла к двери. Внезапно нога ее за что-то зацепилась, и она грохнулась на ледяной пол, больно ударившись коленками.

– Черт! – выругалась Даша и попыталась подняться, опираясь о скользкие доски.

Рука ее сначала выпачкалась в пыли, а затем нащупала что-то холодное и твердое. Гладкий предмет выступал из пола, торча наружу. Даша вытащила телефон и посветила перед собой. Ручка. Это была металлическая ручка в половицах. Погреб?

Прежде чем Даша успела подумать, пальцы ее уже рванули ручку на себя. Пол угрожающе заскрипел. Несколько досок, сбитых между собой, отъехали в сторону, обнажив черный люк. Даша со страхом глянула в зияющую дыру. Внезапно ей почудилось, что она слышит какой-то слабый звук. Стон. Или вздох.

– Мама!! Ты тут?

Даша принялась ощупывать края люка. Должна быть лестница! Непременно. Вот она!

Звук повторился. Он был едва уловим, но все-таки вполне реален.

– Мамочка! Что с тобой? Я иду! Иду!!

Даша зажгла фонарь в телефоне и ступила на шаткие перекладины. Ей казалось, она спускается в преисподнюю. Шаг, еще шаг. Вокруг непроглядный мрак, и лишь узкая ленточка фонарика пляшет, прыгает, вьется, словно в причудливом танце, скользя по темным стенам.

Наконец Дашины ноги почувствовали под собой опору. Она отпустила грязные занозистые доски и обвела фонарем пространство вокруг, пытаясь понять, откуда слышится стон.

В дальнем углу громоздилось что-то темное и неровное, похожее на груду какого-то тряпья. Даша медленно двинулась туда. Снова стон, уже едва слышный. Даша дрожащей рукой направила фонарик прямо перед собой и увидела Альберта. Тот сидел на полу, неловко подвернув под себя ногу, одна рука была протянута вперед, словно он пытался ухватиться за что-то невидимое, другую крепко охватывала за запястье увесистая металлическая цепь. Второй ее конец был пристегнут к железному кольцу в бетонном полу. Глаза Альберта были широко раскрыты, и в них застыло такое страдание, что у Даши кровь заледенела в жилах. Мертв?? Конечно, мертв. Весь белый, в лице ни кровинки. Оно точно вылеплено из снега.