Мы с Тимуром пожали плечами и вышли.

Решительное заявление Афанасия слегка задело мое профессиональное, то бишь врачебное, самолюбие, и я пробормотал:

— Ишь, блин… Гиппократ нашелся!

Тимур усмехнулся и сказал:

— Ничего, все нормально. Они поставят его на ноги быстрее, чем городские специалисты, вот увидишь.

— Ладно, посмотрим, — ответил я, — давай-ка самовар запалим. Выпьем чаю, а может быть, и лекарям нашим кипяток понадобится.

В это время из сарая донеслось буханье шаманского бубна и хриплые завывания.

Я забеспокоился и спросил Тимура:

— А ты уверен, что они не угробят его своими первобытными плясками?

— Не боись, — ответил Тимур, — это только в коммунистических книжках про шаманов глупости писали. На самом деле они знают, что делают. И никакой кипяток им не понадобится.

— Ну-ну, — скептически хмыкнул я, — а если не справятся?

— Тогда этим мужиком мы откроем наше местечковое кладбище.

— Зашибись, — восхитился я, — типун тебе на язык!

— Ладно, не нервничай, наливай самовар, а я шишек принесу.

В другом сарае, попроще, там, где хранились лопаты и прочий инвентарь, у нас было несколько мешков сосновых шишек, которые, как известно, являются самым лучшим топливом для самовара.

Недовольно бурча под нос, я налил в самовар родниковой воды, а Тимур, насыпав в топку шишек, поджег их. В самоваре, стоявшем на толстой дощатой столешнице, затрещало, и из закопченной трубы, изогнутой буквой «г», заструился жаркий прозрачный дымок.

Мы уселись на скамьи из толстых досок, стоявшие у стола, и стали трудолюбиво ждать, когда самовар закипит. Занятие было ответственное, и, понимая важность момента, мы молчали.

В это время из сарая выскочил молодой Макар, который, потрясая украшенной ленточками палкой, нарезал по двору несколько кругов и снова скрылся в сарае. Я, открыв рот, проводил его взглядом и повернулся к Тимуру.

— Ты уверен, что это… это… — я не находил слов, чтобы назвать то, что увидел, — поможет человеку с вывихнутой ногой? — спросил я у Тимура.

Он засмеялся и ответил:

— Не думай, что все ограничится плясками и заклинаниями. Они и с нормальной медициной знакомы. Не со столичной, конечно, а со своей, народной, но умеют и кровь остановить, и рану обработать…

Из сарая послышался крик боли, потом еще один, но уже потише, потом голос Афанасия забормотал что-то успокаивающее.

— И вывих вправить, — закончил Тимур, ткнув большим пальцем через плечо в сторону сарая.

— А как же насчет наркоза? — язвительно поинтересовался я.

— У настоящего мужчины боль вызывает только улыбку, — гордо ответил Тимур.

— Ты себя имеешь в виду? — спросил я еще более ядовито.

— Нет, — грустно вздохнул Тимур, — я слабый городской отросток… Куда мне!

Дверь сарая распахнулась, и из нее неторопливо вышли Афанасий и Макар. Вид у них был, как у гинекологов, только что успешно принявших роды у слонихи. Подойдя к столу, они сели рядом с нами, и Афанасий сказал:

— Он спит. Нога заживет через два дня.

Я уже привык к лаконичности его высказываний.

А Макар — так тот вообще не произносил слов, исключая случай, когда они приволокли и взгромоздили на стол, за которым мы сидели сейчас, огромную двухметровую рыбину.

— Таймень, — сказал тогда Макар.

И все.

Больше я от него никогда ничего не слышал. Любой финский или эстонский «тормоз» рядом с ним выглядел бы обладателем бешеного темперамента.

Самовар зашумел, и Тимур пошел в дом за заваркой, чашками и прочими атрибутами чаепития.

* * *

На следующий день найденного в кустах мужчину по настоянию Знахаря перенесли в дом. Тот был в сознании, спокойно переносил все процедуры, которые производили с ним не только ханты-манси, но и Знахарь, все-таки вмешавшийся в процесс исцеления.

Было видно, что мужик пережил весьма неприятные приключения, и что, если бы его не нашли собаки, то, возможно, обитатели лесного дома обнаружили бы его позже, и тоже по запаху. Но запах этот был бы уже совсем другим.

За прошедшие с момента его обнаружения сутки мужик не произнес ни слова, и Знахарь начал уже подумывать, что из леса появился второй Макар, такой же молчаливый и замкнутый. Но, когда они сидели за столом и ужинали, помытый и несколько освоившийся мужик, полулежавший за отдельным, более удобным для него низким столом, кашлянул и спросил:

— Кто вы?

Знахарь поперхнулся пивом и, посмотрев на Тимура, удивленно сказал:

— Разговаривает!

Мужик усмехнулся, но промолчал.

— Вообще-то, — назидательно произнес Знахарь, — это мы, а не ты вправе спросить, кто ты. Логично?

— Логично, — согласился мужик, — но тут не все так просто.

— Да уж, — с умным видом сказал Тимур.

Знахарь выразительно посмотрел на него, и Тимур умолк.

— Ну, так что? — спросил Знахарь, выжидательно глядя на мужика.

— Меня зовут Семен, — сказал мужик, подумав.

— Хорошо, — кивнул Знахарь, — я Майкл, это Тимур, а это Афанасий и Макар. Будем считать, что знакомство состоялось.

Мужик посмотрел на него и сказал:

— Я вижу, что ты… — он прервал себя, — это ничего, что я так сразу на «ты»?

— Ничего, ничего, — отозвался Знахарь, — здесь лес, жизнь простая, так что давай на «ты».

— Ладно. Я вижу, что ты вроде человек городской, и хочу спросить, как ты здесь оказался? И что это вообще за хоромы? — Семен повел рукой вокруг себя.

— Ну вот, началось! — Знахарь хлопнул себя рукой по колену, — я же тебе сказал, что это невежливо — расспрашивать нас, кто мы да что.

— Слушай, Майкл, — Семен нахмурился, — тут такое дело… Не знаю, может быть, мне лучше было тихонько загнуться там, в кустах…

— Это почему же? — удивился Знахарь.

— Как раз потому, что я не знаю, к кому попал. Может быть, если я расскажу, откуда я, вы тут же свистнете ментов, и… Ну, дальше ясно.

— Ах, вот как… — Знахарь многозначительно покачал головой, — ментов… Интересно… Это так интересно, что нужно выпить еще пива. Кстати, почему ты не пьешь?

— А я вообще ничего не пью, — ответил Семен, — ни пива, ни водки, ни вина.

— Крепко, — одобрительно сказал Знахарь, — мне бы так… Кстати, Афанасий с Макаром тоже не пьют.

— Я уже заметил.

Тимур поставил на стол еще две бутылки пива, и Знахарь, наливая себе, сказал: