– Микаэль, ты не спишь? – Она нырнула под одеяло, тесно прижалась, обняла и привычно закинула на меня ногу.

– Лежал и ожидал, а тебя все нет и нет. Честно говоря, уже подумал, что осталась у герцога на ночь.

– Что ты такое говоришь?

– Ты слишком зависима от него, он твой господин.

– Да, это правда. И смотрел он на меня, как пчела на мед, если бы не его новая пассия, то кто знает? – Она помолчала. – Но ради тебя я бы пошла на многое, меня бы ничего не остановило.

– Изабель, я тебя тоже люблю, – придвинул плечом ее головку и нежно поцеловал в губы.

– Их светлость тебя завтра примет, сразу же после утренней молитвы. О причине аудиенции он догадался, так и спросил: «Он хочет получить наше дворянство?» В общем, я его очень просила, и именно идальго, а не безземельного кабальеро. Сказала, что ты в средствах не стеснен. Микаэль, ты даже не представляешь, чем я тебе обязана, поэтому не возражай, деньги за тебя внесу любые.

– Это ты мне не возражай. Никогда женщина за меня платить не будет, – на минутку запечатал готовый балаболить ротик, – ладно, давай как-нибудь в другой раз поругаемся. Так что он сказал?

– Сказал, что вначале поговорит с тобой, и если ты тот, за кого себя выдаешь, и еще, если в будущем сможешь быть ему чем-то полезен, то он, вероятней всего, сможет успеть тебе помочь.

– Почему успеть?..

– Потому что если когда-то можно было получить дворянство из рук герцога, то после объединения империи это можно сделать только из рук его католического величества. А сейчас во дворце царит полное безвластие, даже валидо (канцлера) нет, но король вот-вот может победить партию своей матушки и ввести кортесы. Тогда эти вопросы будет решать сложнее.

– Ясно, что ничего не ясно. Что же, завтра подниматься нужно рано, давай будем спать.

– Как это спать? А где благодарность за труды мои?

– Будет. Когда-нибудь, может быть, потом. Наверное.

– Ах, ты ж! – укусила меня за ухо. – А что это такое тверденькое уперлось мне под коленку, а? Дай-ка потрогаю…

Дворец герцога Андалусского находился на этой же площади, прямо напротив памятника Филиппу III, со стороны ристалища, где еще совсем недавно проводились рыцарские турниры. Окно моей спальни оказалось очень хорошим наблюдательным пунктом, отсюда огромная площадь была видна как на ладони. Дождавшись возвращения от собора кареты с гербом герцога и его конного кортежа, подхватил шляпу, спустился вниз и вышел на улицу. Постояв пару минут, направился через площадь к парадному входу с двумя караульными кирасирами.

Вызванный дежурный офицер об аудиенции был осведомлен и провел меня в огромный, отделанный белым мрамором холл. Здесь затребовал оставить привратнику на хранение шпагу, стилет и шляпу, после чего передал меня на попечение дворецкому. Тот сразу же сопроводил по широченной, укрытой ковром лестнице на третий этаж, в приемную герцога.

На удивление, долго тут не мурыжили. Секретарь, молодой человек с вымазанными в чернилах пальцами, постучался в дверь, просочился в кабинет и буквально через минуту предложил войти.

Прошагав через огромное помещение, словно через баскетбольную площадку, остановился перед ступенькой, на которой возвышался большой стол, укрытый зеленым сукном. В кресле с высокой спинкой восседал мужчина лет сорока с надменным лицом, но внимательными, слегка прищуренными глазами и натянутым на голову (впервые увидел в Испании!) седым завитым париком.

– Ваша светлость, – сделал глубокий поклон по правилам европейского церемониала. – Разрешите представиться: потомственный дворянин Московского царства Микаэль, сын Иоакима, владетель земель Каширских.

Стараясь, чтобы молодой голос не давал «петуха», говорил без подобострастия, ведь мы тоже не в хлеву деланы, но и без вызывающего гонора, все же передо мной сидел один из влиятельнейших людей империи.

– Никогда о таком не слышал, – сказал он тихо и безразлично, – и кто родоначальник вашей династии?

– Гедемин, ваша светлость, великий князь литовский. – Уж что-что, а генеалогическое древо меня заставили выучить, как только научился говорить, сразу же после «Отче наш». Попытался сжать информацию, лишь бы показать листик на нашей веточке, и ровным голосом продолжил: – Он стал родоначальником многих княжеских фамилий. Одни его потомки долго правили Литвой, Галицко-Волынским, Пинским, Новгородским, Псковским, Брянским княжествами. В Великое княжество Московское отъехали его правнуки: князья Патрикеевы, Куракины, Булгаковы, Голицыны, Бельские, Мстиславские, Хованские и Трубецкие. Князья Чарторыйские, Каширские и Вишневецкие укоренились на землях Украины. А потомки его внука Ягеллона Ольгердовича были королями чешскими, польскими, венгерскими и хорватскими.

– Да? – Брови герцога слегка приподнялись, в его глазах мелькнул интерес. Он вдруг встал и вышел из-за стола, оказался человеком невысоким, но весьма подвижным. Стоя на возвышенности, качнулся с пятки на носок, чуть склонив на сторону голову, пару минут внимательно гипнотизировал меня взглядом. Я тоже смотрел на него прямо, глаз не отводил ровно столько, сколько позволяло чувство меры, тем самым подчеркнув свое достоинство, затем учтиво поклонился, чем согласился на его безусловное главенство, и опять уставился ему в глаза.

Нисколько не сомневался, что ритуал выполнен правильно и первый экзамен сдан.

– Мне известно о вашем желании приобщиться к сонму благородного сословия нашей великой империи. Но империи нужны праведные христиане! – Он замолчал и требовательно посмотрел на меня. Стало ясно, что это второй экзамен. Опустившись правым коленом на пол, я прочел «Отче наш» на латыни, но перекрестился по православному обряду. – Что ж, его святейшество папа привечает ныне ортодоксов, которые встают на путь истинный, поэтому и я возражать не стану. Но вы должны знать, что у нас нет церквей униатских и нужно стремиться исповедовать веру в праведном христианском храме.

– Да, ваша светлость, именно таковы мои устремления.

– Обращайся ко мне привычным образом. – Его лицо разгладилось, он еще раз качнулся с пятки на носок, еле заметно кивнул и вернулся в кресло. – За тебя очень просила дона Изабелла, она считает, что обязана тебе жизнью. Серхио-Луис говорит о тебе как о своем спасителе. Их семьи служат моему роду на протяжении двух столетий, поэтому считаю возможным прислушаться к просьбе моих вассалов и попытаюсь испросить этой милости для тебя у его католического величества. Но! Безземельных дворян никто плодить не собирается. С другой стороны, феод тебе тоже никто просто так не даст, а казна королевства требует поступлений. Понимаешь?

– Да, твоя светлость, нисколько не возражаю.

– Мой секретарь объяснит порядок действий. Но это еще не все, – с пафосом ораторствовал он, – империя идет лично тебе навстречу, ты же, в свою очередь, тоже должен будешь взять на себя соответствующие обязательства. Как они будут выглядеть, мы еще подумаем.