Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ничего не произошло.
Что за чушь! Он, в конце концов, не кот-баюн…
Сощурившись, Яр не увидел ни малейшего отблеска собственной магии. Вместо неё было другое – плотные спутанные нити, налитые чернотой настолько густой, что казалось: там, где они протянулись, мир канул в небытие. Вчера их не было… А может, были, но дремали, почти побеждённые то ли лечебной магией, то ли благоприятным стечением обстоятельств. Не так давно Яр уже видел подобное. Тогда он не справился бы: ещё не знал, что такое та волшба, которая способна дотла выжечь проклятие. Сейчас тоже может не справиться. Может не выдержать и сам Верховский, пусть ещё совсем не старый, но измотанный прошедшими днями и вдобавок ослабленный чересчур мощным сонным заклятием. Но теперь это хотя бы не риск пещерного человека, прижигающего гноящуюся рану головнёй из костра. Скорее, риск хирурга во время сложной операции.
Повинуясь небрежному щелчку пальцев, распахнулась оконная створка. Ворвавшийся в кабинет сквозняк принёс с собой рой мелких снежинок, встрепал бумаги на столе, стремительно вымел застоявшийся аромат одеколона. Среди серебристых искр праздно болтались аккуратно нарушенные нити сигнальных чар; Кирилл Александрович позаботился о том, чтобы появление здесь постороннего никого не побеспокоило. Вот и славно; по крайней мере, сюда не примчится по тревоге отряд оперативников… Но если и примчится, это ничего не изменит. Только слегка усложнит.
Глубоко вдохнув морозный воздух, Яр закрыл глаза.
Как и в прошлый раз, ему почудилось, будто весь мир вмиг заполнило свирепое пламя, но теперь страха не было. Прислушиваясь к затухающему биению чужой жизненной силы, он то бережно делился собственной, то касался нитей проклятия, всякий раз с великой осторожностью отпуская на волю тонкие языки бледно-золотого огня. Не раз и не два останавливался, чувствуя, как теряет контроль над своенравной силой. Зимнее дуновение остужало выступившую на лбу испарину. Так ли чувствуют себя маги-медики, рискующие неловким движением навредить пациенту? В их распоряжении хотя бы есть чуткие приборы… Но маги-медики не справились с проклятием.
А он – сумеет.
Упрямые, напитавшиеся силой чары отступали неохотно. Иной раз упущенный чёрный жгут лишь стремительнее разрастался, пока Яр не прижигал его снова; иной раз опасно замирал слабый, неровный пульс. «Тонкой нитью средь терний и пламени…» Должно быть, поэту Ар-Ассану тоже доводилось прибегать к этому способу врачевания.
Когда Яр вновь открыл глаза, за окном царила ночь – будто побеждённая чернота проклятия выплеснулась наружу и назло волшебному пламени поглотила мирно засыпающий город. Снег перестал; должно быть, минул не один час. Яр бездумно смахнул со лба мокрые от пота пряди. Руки слегка дрожали. Сил не осталось вовсе; так, наверное, чувствуют себя волхвы, лишившиеся дара. Ёжась от холода, он с трудом поднялся на ноги, подошёл к окну и со второй попытки захлопнул створку.
Всё было правильно.
– Л-леший… – Александр Михайлович выругался слабым голосом, без видимых усилий приподнялся на локтях. – Что здесь… Ч-чёрт, привидится же…
– Осторожно, – Яр вновь уселся на упоительно мягкий ковёр, привалился спиной к резной ножке стола. Сейчас его запросто скрутит даже самый бестолковый безопасник. – Лучше пока без резких движений.
Верховский недоверчиво прищурился. В его памяти прямо сейчас воскресали последние запечатлённые мгновения. Если бы Яр и хотел заставить его забыть, сил на это уже не осталось.
– Твоя работа? – неприязненно поинтересовался Александр Михайлович. Потянулся к карману пиджака, помрачнел. Ему тоже не нравилось чувствовать себя беззащитным.
– Моя, – признал Яр и на миг устало прикрыл глаза, собираясь с мыслями. Говорить не хочется, но придётся – иначе всё коту под хвост. – Выслушайте меня, пожалуйста. Что бы вы ни думали, мы с вами не враги.
LXII. За день до весны
«Мы не воюем. Когда-то немыслимо давно это посчитали настолько важным, что запрет вступать в людские войны встал в один ряд с запретом убивать и с запретом причинять вред при помощи дара. Мои друзья иной раз посмеиваются над этими клятвами, называют их одряхлевшими и говорят, что один пулемёт опаснее десятка боевых магов. Я возражаю им: чтобы отнять жизнь, не обязательно нужен пулемёт – довольно заточенной палки. Что уж говорить о магии! Она, как и любая иная часть природы, не несёт в себе ни добра, ни зла – одну лишь бесстрастную мощь, но почему-то…»
– Может, окно откроем? – попросил Мишка заранее извиняющимся тоном. – На улице тепло…
Тепло – это, пожалуй, громко сказано, но в последние дни солнце и впрямь греет вовсю, медленно и упорно сгоняя с чумазого лица земли закостеневшие снеговые наросты. Придерживая взглядом нужное место в строке, Яр щёлкнул пальцами. Оконную ручку вверх и на себя – совсем несложное преобразование; над такими он давно перестал задумываться. В открывшуюся щель тут же хлынул шальной сквозняк, густо пахнущий мокрой землёй, талым снегом и вездесущим автомобильным выхлопом. Городской весной.
– Продует, – немедленно пожаловался Чернов.
Яр отвлёкся-таки от тетради и обвёл взглядом полупустой кабинет. Нагруженную куртками вешалку у двери венчала грандиозных размеров меховая шапка, наверняка самому же Костику и принадлежавшая. В самый раз.
– Пространственная магия – не игрушка, – обиженно заявил Чернов из-под низвергшегося на него мохнатого купола.
– Кто сказал, что я играюсь? Переживаю за твоё здоровье, – Яр пожал плечами и вновь углубился в чтение. С недавних пор вечно проблемный Чернов его забавлял – не более того.
«…почему-то об этом иногда забывают. Странно: ведь всякий понимает, к примеру, что ядерный распад может
