деле взаимность главное, и пусть папа не выдумывает, ничего она нос не воротила, а вот Кристина та еще принцесска и меня пользует. Я спросил тогда, как она меня использует, ведь взять с меня нечего, – а мама покачала головой и повторила: пользует. Видимо, поэтому Кристину на диване с Леськой положили, а не со мной. И снова, как в общаге, в ванной жаться приходилось, но как-то ночью я выходил первым и на папу наткнулся, он меня на кухню увел, я глаза не знаю куда деть, а папа тут и сказал, что на выходные на дачу к дяде Толику уедет, а потом по плечу меня хлопнул и добавил:

– Ладно тебе, вы с Леськой тоже не от рябинки уродились.

Пусть маме Кристина не понравилась, зато Леська от нее не отлипала. Они чем-то похожи, и правда. Кристина – как Леська со своими рисунками: пока каждый не похвалит, не отцепится. Я старше ее на два года, а такое ощущение, что на десять. Хотя там есть в кого: тетя Лена – та вообще чудная.

С порога мне заявила:

– Вы, Алёша, – Лев, сразу вижу!

– Нет, – говорю.

– Значит, Овен!

– Нет, – а мне уже интересно становится: долго так играть будем?

– Так кто же?

– Рак.

– А я так и знала! Между прочим, из Раков получаются лучшие мужья, у меня вот Сашенька…

И понеслось. Ее послушаешь – так авторитеты у ее ног лежали, и мэр алые розы слал, а она, мятежная, всех отвергла. Мама говорит, что у бывших красавиц часто включается синдром Волочковой: настоящая жизнь подменяется искаженными воспоминаниями о прошлом. Елена как-то раз усадила меня за альбом с детскими фотографиями Кристины – так мы, пока до Кристины добрались, сериал посмотрели: Елена в Нижнем Новгороде, где ее чуть не соблазнил режиссер (я даже имя вам не назову, там такой человек, такой!), Елена с короной на конкурсе красоты, откуда ее пытались похитить в секс-рабство в Турцию (хорошо, Сашенька вмешался, а то страшно представить!), вот, видимо, и Сашенька – мордатый бритый мужик старше ее раза в два, а вот они уже на свадьбе позируют со свидетелями (такая история, такая история, Алексей! Борю посадили, а как вышел, так его на месте и расстреляли, а Свету задушили – и как вы думаете, кто? ее же любовник, представляете! вот так вам и верь! А Светик, между прочим, «Краса»-88, хотя все знали, что Боря ей корону купил… А у меня-то всё по-честному было!), вот она обнимается с щуплым парнем в кожанке на фоне салона красоты под названием «Елена» (это не он меня бросил, это я от него ушла! он так жалел, так жалел, мне даже дверь спалил! а знаете, кто он теперь? областной депутат!), и вот спустя целую жизнь мы находим Кристину, но Елене вдруг становится скучно, как будто Кристина – это унылые титры после крутого фильма, так что альбом я долистываю сам.

И вроде тетка нормальная, но нет-нет, а Кристину цапнет исподтишка: челку отпусти, лоб большой, губы ярким не крась, и так узкие, ой, это что у тебя, еще одна родинка, прыщ опять, красненькие денечки что ли, с твоим лицом квадратным очки такие носить нельзя… А Кристина потом сидит у окна, селфится, губы дует и лоб на фотках обрезает. Я тогда тоже рядом садился и морды томные корчил, пока она смеяться не начинала; говорила, что в позинге я, конечно, ноль, ну а потом как-то с другим позингом веселее становилось.

Я мать ее даже одергивал пару раз, прямо говорил: «Кристина у нас красавица, вся в вас, Елена». Она сразу хихикала, как девочка, но вроде поделикатнее стала. Вот там я, конечно, про Кристину много чего понял.

…Почему же я ничего не понял про Никиту? Следователь так и спросил.

– Вы же соседи. Мало общались?

– Да нормально мы общались…

И действительно, нормально. Обычно. Играли в шахматы: он как-то не очень умеет, хоть и с семи лет, что ли, занимался. Я так понял, он не сам захотел, а мать пристроила. Как-то раз он так и сказал: «Знаешь, мне почти двадцать, а я как будто за себя и не решал ни разу. Хочется что-то сделать такое, чтоб это было именно про меня, а не про кого-то еще». Я не стал спрашивать про Академию, но учился он не очень, и уже в первую сессию словил незачет по немцу, хоть и успел пересдать его до дистанционки. Там еще препод сучится. Немецкая кафедра из языковых самая жесткая на факультете, даже классики так не дерут. Слышал, что у них так и говорят: обычный студент знает на 70, отличник – на 80, препод – на 90, а на 100 – только Бог. Если б я знал немецкий, мог бы помочь, но от меня и Кристины толку ноль.

Вчера Кристина позвала – и я сразу засобирался, пока не передумала опять. А он лежал с учебником немецкого, который написала та самая преподша.

– Какая ж это всё херня. – Он отложил книгу и уставился в потолок.

Я не ответил. Тогда он вдруг спросил:

– Лёх, может, партию сыграем?

– Слушай, давай завтра, а? Мы с Кристиной сериал никак не добьем…

– Угу. Что смотреть будете?

Он явно напрашивался на компанию, но если парень с девушкой идут смотреть фильм не в кино – то они не фильм смотреть идут, уж можно сообразить.

– Да «Игру престолов» добиваем. Всё уже сто раз заспойлерили. Неинтересно, когда знаешь, чем всё кончится.

– А мне кажется, что это неважно. Интересно же понять, почему всё кончается именно так.

Я почуял, что Никиту опять в эти его рассуждения понесет (точь-в-точь как декана на лекциях), и дверь открыл.

– Ага. Ничего, что мы твою подписку пользуем?

– Ничего. Хорошего вам вечера.

– Тебе тоже. – Я кивнул на заклеенное окно. – Я пока у Кристины, проветри хоть. Мне и самому без воздуха тошно.

– Точно, – он взглянул на окно. – Так и сделаю. Спасибо.

Когда я уже выходил из комнаты, он посмотрел как-то странно и повторил:

– Спасибо, Лёша. Ты хороший друг.

Я был ему нужен.

Я должен был понять.

Я проснулся оттого, что Кристина не кричала, нет – выла, тыкала пальцем в стену и повторяла: «Он, он, он…» Я испугался, что он как-то ее обидел, но когда вбежал в комнату и увидел распахнутое окно, очки на столе, записку, то сразу понял. Я взял письмо, но строчки скакали перед глазами, так что я сфотографировал, чтобы