Особенно показателен Б. Окуджава, сын расстрелянного партийного деятеля и популярный бард. Мне его песни нравились, и я их сам про себя распевал, пока не вскрылся весь проект, певцом которого он оказался. То есть, когда подтекст вышел наружу. В нём — комбинация мессианства с романтизацией гражданской войны и отказом от советского строя. «Пыльные шлемы комиссаров» лишь казались чем-то странным на фоне лирики. Но когда вслушаешься в «Моцарт отечества не выбирает» и «Артиллерия бьет по своим», то эти «пыльные шлемы» уже выглядят как предупреждение. А потом оказалось, что за лирикой стоит выношенная ненависть. Причем ненависть демонстративная, агрессивная. Ведь после расстрела Дома Советов, которым наслаждался Окуджава, он дал об этом целых несколько интервью. Многие в это не верили. Я самолично видел по телевизору, как он сказал нечто подобное. А прежде, чем услышать его самые людоедские слова в статье, я специально выяснял, неужели он сказал буквально то, что ему приписывали.

Символом и центром притяжения другого течения диссидентов стал А. И. Солженицын. Он был менее западником, чем Сахаров, а иногда даже играл роль «почвенника». Однако в холодной войне исправно воевал на стороне Запада, в существенных вопросах никогда не ставя под сомнение правомерность антироссийских целей этой войны. Да и за последние годы, когда разрушение России в результате этой войны для всех стало очевидностью, его критика в адрес разрушителей ограничивалась очень туманными упреками морального характера. Мол, полегче бы, помягче!

Солженицын работал как писатель, действовал пером. Но он стал исключительно важным и активным политиком, и именно в этой его ипостаси он здесь нас и интересует. Он (хотя и не один) выработал определенную идеологию, логику, универсум символов и даже технологию политической войны. Все это было усилиями большой идеологической машины распространено в СССР и России в сфере этики и общественного сознания. Большую роль в повороте западной интеллигенции к антисоветизму сыграл шедевр фальсификации, «Архипелаг Гулаг» — созданный буквально в лаборатории и сильно бьющий по чувствам идеологический продукт.

Тот факт, что интеллигенция выбрала Солженицына как пророка и кумира — вещь, требующая исследований и размышлений. Я думаю, здесь есть проблема большая и фундаментальная. Я понимаю, что многие искренне восхищены им как писателем, и о вкусах не спорят, но есть здесь что-то темное и непонятное. Выскажу свою точку зрения, поскольку все же перед нами прежде всего не художник, а чрезвычайно активный идеолог, сыгравший в поражении СССР немалую роль.

Факт в том, что писатель невысокого уровня в мнении интеллигенции получает статус классика — исключительно «по анкетным данным» (узник ГУЛАГа, изгнанник, борец). Я вообще раньше не верил, что кто-то в действительности смог дочитать его романы (я не смог даже в самиздате). Оказалось, я глубоко заблуждался, но я знал и женщин-демократок, которые считали красивыми мужчинами Е. Т. Гайдара и Г. Х. Попова.

Другой факт состоит в том, что человек злой, мстительный и с совершенно тоталитарным мышлением получает у интеллигенции статус духовного пастыря. Я, например, вынужден признать себя демократом (по-моему, демократизм вообще широко распространен среди русских, хотя им об этом не говорят). Но именно поэтому я принимаю общинный тоталитаризм, когда припрет (кстати, тоталитаризм крестьянской общины тоже проявлялся именно в голодные годы). Но когда я стал читать «Архипелаг», я его бросил с отвращением именно потому, что весь он был проникнут сталинизмом, только вывернутым наизнанку — тоталитаризм антиобщинный.

Человек, на мой взгляд, пошлый и с низкими моральными свойствами получает статус совести интеллигенции. Это вызывает самое тяжелое чувство. Надо только почитать его собственные письма и дневники — неужели не видно… Человек становится осведомителем в лагере без всякого давления, легко и сразу. Об этой стороне деятельности Солженицына сведения приведены в таких публикациях. В. Бушин. Александр Исаевич Ветров, Нобелевский лауреат. — «Шпион — Sрy», 1994, № 4, с. 7586. Там даны материалы немецкого криминалиста и писателя Ф. Арнау, изучавшего жизнь А.И.С. в лагере и, видимо, купившего или получившего в КГБ кое-какие копии. В «Военно-историческом журнале» (1990, № 12) были перепечатаны материалы из журнала «Neue Рolitik», 1978, № 2 (Гамбург).

Может быть, факсимильные публикации его донесений и эти его письма и дневники — фальсификация? Не похоже, никаких возражений ни с какой стороны не было. Но нельзя же игнорировать дневники своего же кумира! Все это странно и симптом очень нехороший. Как будто люди выбирают себе духовных пастырей не по велению совести, а по какой-то идеологической разнарядке. Но все это лишь дополняет автопортрет А. И. Солженицына.

Третьей символической фигурой в движении диссидентов был И. Р. Шафаревич. Он создал (и ему был создан) образ русского православного просвещенного патриота. Для укрепления этого образа он даже подвергается в стане «западников» мягким гонениям за якобы присущий ему антисемитизм (в связи с его книгой «Русофобия»). Его сторонники убедительно доказывают, что никакого антисемитизма в идеях И. Р. Шафаревича нет — и такое равновесие поддерживается.

Надо сказать, что только западники не могли бы легитимировать в глазах достаточно большой части интеллигенции, прямо скажем, предательство по отношению к своей стране, ведущей тяжелую и неравную холодную войну. Немалую роль тут сыграли и «патриоты». Это крыло и было представлено И. Р. Шафаревичем. Поразительна та антипатия, с которой он относится к западным ученым и деятелям культуры, к тем организациям, которые в годы холодной войны оказывали поддержку СССР.

Вот, он пишет о движении сторонников мира: «Когда СССР имел большое преимущество над Западом в численности армии и обычных вооружениях, а вся надежда Запада покоилась на преимуществе в атомном оружии, Всемирный конгресс сторонников мира опубликовал «Стокгольмское воззвание», требовавшее абсолютного запрета атомного оружия… Так в наши дни «демократы» и «правозащитники» яростно требуют запрета применения авиации в Чечне (её нет у Дудаева, но ею обладают федеральные войска)».

Таким образом, СССР в этой формуле аналогичен Дудаеву, Всемирный Совет мира — Новодворской, атомное оружие США — российской авиации. И опять, И. Р. Шафаревич слово в слово излагает концепцию диссидентов-западнников: бедный Запад только и уповал на атомную бомбу перед лицом неминуемой угрозы со стороны агрессивного СССР.

Видные деятели тех лет, которых многие еще помнят и которых никак нельзя заподозрить в корыстном интересе «платных агентов Кремля», — Хьюлетт Джонсон, Фредерик ЖолиоКюри, Лайнус Полинг — также вызывают у И.Р.Шафаревича самый недоброжелательный сарказм. Поражает желание уподобить их чему-то мерзкому, что вызывает у автора ненависть.

Вот, он пишет: «В послевоенные годы существовал обширный круг широко известных (или широко разрекламированных) односторонне ориентированных «левых». Это были известные философы, священники (даже настоятель Кентерберийского собора, то есть высший иерарх англиканской церкви), учёные, писатели, артисты, эстрадные певцы. Их приезды в Советский Союз сопровождались приемами и приветствиями (наших «демократов» встречают сейчас в США более скромно). Было создано несколько премий — международная Сталинская (потом — Ленинская) премия «За укрепление мира между народами», «Международная премия мира», — которыми они награждались. Точно так же, как сейчас можно получить премию в США, если настойчиво добиваться поражения России в Чечне и натравливать Запад на Россию» (И. Р. Шафаревич. Была ли перестройка акцией ЦРУ? — «Наш современник», 1995, 7).