— Ладно, с этим потом разберемся, — отрезал Подрывник, — вернемся к нашим баранам, то бишь призракам! Они что из себя представляют?

— Ну… — повисла длинная пауза. Феклистов задумчиво помассировал виски. — Видите ли, я физик, а не эзотерик! Объяснить природу сих существ я смогу только тогда, когда хотя бы один экземпляр попадется мне в руки. А до этого я могу только строить предположения!

— Ну-ну! — подбодрил я профессора. — Давайте свои предположения!

— Видите ли, молодые люди, как бы вам получше объяснить… — Павел Алексеевич с трудом подбирал слова, — мне кажется, что мы не на Земле!

— Это как?! — обалдел Подрывник. — Мы же сюда на метро приехали, по пути на космические корабли не пересаживались!

— А это… м-м-м-м… как бы и не совсем планета! — Феклистов говорил, словно камни ворочал. — Я в своей лаборатории проводил исследования… Принцип их вам ничего не скажет — вы не специалисты! Не обижайтесь! Но суть такова: это место — закрытая зона! Что-то вроде гигантского пузыря!

— Интересно… — я честно попытался представить себе этакую конструкцию — тщетно! — Профессор, ваш рассказ похож на сказку!

— Эх, не понимаете вы… — с досадой сказал Павел Алексеевич. — Как бы вам так объяснить… Ну представьте себе гигантскую пещеру! Ее диаметр — несколько километров, высота свода — больше пятисот метров!

— А как вы это определили? — осторожно спросил я.

— С линейкой ходил! — хмыкнул Подрывник.

Профессор с жалостью посмотрел на моего друга. Под его взглядом Андрей опустил глаза.

— Есть физические приборы, принцип работы которых вам будет неинтересен, — ответил Феклистов, — но с их помощью в свое время установили диаметр Земли.

— Ну, допустим, мы в пещере! — отреагировал я. — А с чего вы взяли, что мы не на своей родной планете?

— Кое-какие физические константы здесь совершенно другие! — Феклистов словно читал лекцию тупым студентам-первокурсникам. — Что-то здесь совсем не работает, что-то работает не так! Ну, допустим, сила тяжести тут больше!

— Поверим? — угрюмо спросил у меня Андрей. Я неопределенно мотнул головой. Открытие не укладывалось в голове.

Мы замолчали, обдумывая ситуацию. Профессор тихонько сел на нары, по-видимому, не желая нам мешать, и принялся неторопливо перебирать четки, которые извлек из кармана своего пиджака. Я машинально смотрел за двигающимися бусинами, когда вдруг в голову пришла интересная мысль.

— Андрюха, а ведь мы можем попробовать свалить отсюда, — пихнул я приятеля в бок. Он удивленно посмотрел на меня. Я достал из носка свой полиинструментальный ножик.

— Да ну, брось, Леха — Голливуд какой-то! — взвился Андрюха. — Придумал тоже ерунду — как ты собираешься вскрыть дверь камеры своим ножичком? Я не спорю — хороший инструмент, но, — он многозначительно нахмурил брови, — не меч же это джедаев — сталь не прорежет! А замочная скважина снаружи!

Я уныло опустил голову. Подрывник, конечно, был прав на все сто — вскрыть замок камеры изнутри даже с помощью моего чудо-ножа, дальновидно припрятанного мной перед самым арестом, было делом малореальным. Выходит, сидеть нам тут до тех пор, пока гэбэшники не примут решение, что с нами делать. А поскольку вряд ли мы можем представлять для них какой-то особенный интерес, то, скорее всего, шлепнут они двух балбесов за милую душу — на свою беду мы прикоснулись к некоторым тайнам города, и отпускать нас было бы для представителей МГБ сущей глупостью.

— Тогда так… — Я прикрыл глаза, пытаясь представить себе дальнейшие действия. — Я попрошусь на допрос… Это даст нам шанс, которого, по-видимому, больше не будет!

— И что дальше? Ты что, с ножичком на гэбэшника кинешься? — с издевкой спросил меня Подрывник.

— Да, — просто ответил ему я.

— Совсем плохой? — растерялся Андрюха. — Леха, тебя по голове сильно ударили?

Он говорил еще что-то, но это было уже не важно — для меня было очевидно с какой-то пугающей ясностью то, что я возьму в руки нож и убью следователя. Это было для меня настолько очевидно и понятно, что оставалось лишь удивляться — почему я сам не додумался до столь простого решения?

С жалостью взглянув на несущего какую-то ахинею приятеля, я твердо сказал:

— Хватит! Поговорили — и будет, надо дело делать! — я небрежно отстранил Андрея и подошел к двери камеры, поймав на ходу странный взгляд Феклистова — жесткий, прицельный и одновременно оценивающий. — Эй, часовой! — заорал я, стуча по железу. — Открывай давай — на допрос хочу!

— Опомнись, Лешка! — завопил Андрюха, хватая меня сзади за локоть. — Убьют же тебя, дурака! — Я, не оборачиваясь, оттолкнулся от двери и ударил его затылком в лицо. Подрывник вскрикнул — хватка на руке исчезла. — Что ты делаешь? — с трудом проговорил Андрей — видимо, я разбил ему губы. Но ответить не удалось — крутанулся «волчок» глазка, пару секунд меня рассматривали, а затем загремели открывающиеся замки.

С решимостью отчаяния я перешагнул порог. Решение напасть на следователя (и, скорее всего, убить его, а затем и несколько охранников) далось мне очень нелегко. За дверью меня ждал незнакомый сержант, весьма болезненного вида. Кашляя, он приказал мне повернуться лицом к стене и принялся закрывать камеру. Я разглядывал трещинки на штукатурке, сцепив руки за спиной, и напряженно обдумывал ситуацию. Тугая пружина, что свернулась где-то внутри меня и, потихоньку разжимаясь, подталкивала к решительным действиям, за порогом внезапно начала исчезать. Я с ужасом понял, что еще немного, и от моей уверенности в предстоящем мне «деле» ничего не останется. «Соберись, размазня! — начал внушать я себе. — Сдохнете ведь оба в этом проклятом городе, и даже могилки не останется… Там Андрюха ждет, рассчитывает на твою помощь, а ты нюни распустил! …Ага, ждет — наверное, кровью захлебывается после твоего удара! Стоп — отбросили негатив — Подрывник поймет, должен понять — я сделал это ради нас обоих, нельзя сидеть и ждать, пока тебе в затылок выпустят пару „горячих приветов“ от ГБ!»

— Да не толкайся, иду я, иду! — Эта реплика относилась к конвоиру, что пребольно толкнул меня меж лопаток, заставляя пошевеливаться. «Так, на чем я остановился? Ах да, собраться! Черт, ну нету у меня сил собираться, нету!!! — Я готов был клясть себя последними словами за малодушие, но разве это помогло бы? Странная апатия навалилась свинцовым грузом мне на плечи, ноги ослабели, и я едва успел опереться на стену, чтобы не рухнуть на грязный пол. — Нет, Леха, так не годится — через не могу, но сделаешь!» Сержант вопреки моим ожиданиям не подгонял меня, а спокойно стоял позади, заходясь иногда в приступе кашля.

Уже из последних сил, каким-то отчаянным усилием я все-таки заставил себя распрямиться и сделать первый шаг. Сержант провел меня мимо дежурки и легонько подтолкнул в направлении лестницы. Мы поднялись на второй этаж, прошлись по короткому коридорчику и уткнулись в большую двустворчатую дверь, обитую натуральной кожей.

Синеликий полковник, кивком головы отпустив конвоира, несколько минут в упор рассматривал меня, по-птичьи моргая глазами. То ли со зрением у него проблема, то ли… Я поймал себя на том, что начинаю относиться к нему как к человеку. А нужно видеть только цель или заграждение, которое необходимо убрать на пути к свободе!