— Да, сделал бизнес старикан, — скрипнул зубами Андрюха. Лейтенант в очередной раз ткнул в спину, и мы пошли дальше.

Следующее помещение оказалось просторной приемной, все убранство которой состояло из десятка откидных стульев, как в старом кинотеатре, и внушительной стойки, из-за которой торчала голова склонившегося над бумагами офицера. Он поднял голову и посмотрел на нас. Смутная мысль ворохнулась в моей измученной голове — где-то я уже видел это узкое, скуластое лицо со щеточкой смоляных усов и цепкими черными глазами? То ли актер какой-то, то ли знакомый? Нет, сейчас я не мог себя заставить сосредоточиться. Ну да ладно — сейчас это не самое главное, гораздо важнее узнать, что с нами собираются делать. А вот интересная деталь — у стойки лежал наш рюкзачок, брошенный после бегства со склада.

Майор тем временем закончил нас изучать.

— Я смотрю, «залетные» пожаловали? — деланно-скучающим голосом осведомился он. — И как вам у нас, — он неопределенно махнул рукой, — здесь?

— А то по нам не видно! — Андрюха скривился, как от зубной боли, и вызывающе добавил: — Счастливы до усеру!

Я сжался, ожидая, что сейчас наш конвоир вмажет ему пару раз. Но нет — обошлось — лейтенант как раз оглянулся на входную дверь. В приемную вплыл (именно вплыл, словно броненосец) давешний синеликий полковник. Он с интересом выслушал последнюю тираду моего друга и даже вежливо покивал, довольно неприятно при этом улыбаясь.

— Мне, в общем-то, совершенно наплевать на ваше мнение о нашем городе, но сейчас на повестке дня стоит более животрепещущий вопрос, — лицо его приобрело хищное выражение, а глаза впились в лицо Подрывника, — кто вы такие и каким способом попали к нам?

— Знать ничего не знаем, ведать не ведаем! — монотонно забубнил Андрюха. — Выпили водки, сели в метро, уснули, приехали на станцию! Смотрим — какой-то город! Мы и пошли прогуляться! Прогулялись, возвращаемся, а тут — вы!

Я опять сжался, ожидая, что уж сейчас-то точно нам выпишут… «порцию ласки». И опять ошибся — синеликий с любопытством слушал брехню моего приятеля, и, казалось, она даже доставляет ему какое-то извращенное удовольствие. Нет, пора признать — физиономист из меня хреновый! Эта мысль развеселила меня. Я невольно улыбнулся.

— А ты что лыбишься? — голос полковника хлестнул по ушам как плетка. — Никак смешное что-то услышал? Вот и хорошо — сейчас твоя очередь рассказывать наступит, вместе и посмеемся! — Офицер ухмыльнулся. — К тебе, крапленый, вопросы особые будут!

Но в этот момент я обратил внимание на его руки: он сжимал край столешницы с такой силой, что пальцы побелели. И тут до меня дошло, что полковник находится на грани срыва. А вот это уже обещало большие неприятности — двум случайным посетителям этого странного городка вряд ли можно было надеяться на благоприятное отношение со стороны власть предержащих. В сущности, мы же сейчас были ничем не лучше тех самых бомжей, мимо которых я обычно проходил с брезгливой гримасой, — ни документов, ни статуса, ни поддержки за спиной.

— Э… товарищ полковник! — перебил я поток красноречия ничего, похоже, не заметившего Андрюхи. — Вы знаете, на нас сегодня свалилось столько впечатлений, что мой друг сам не понимает, что говорит («Чего?!» — ошарашенно воззрился на меня Подрывник), позвольте нам изложить все в письменном виде? — я со скрытой надеждой смотрел на задумавшегося офицера. Что-то бубнил Андрюха, оглядываясь на превратившегося в соляной столб лейтенанта, словно собираясь обратиться к нему за поддержкой, но я отслеживал это самым краешком сознания. Все мое внимание было приковано к побелевшим пальцам полковника: отпустит он стол и расслабится или взорвется негодованием, которое сметет, будто ненужный мусор (только не засмеяться, Леха!), двух горе-коммерсантов.

Текли в тягостном ожидании секунды, складывались в минуты…

— Хорошо! — принял решение офицер. — Сейчас вас отведут в камеру, дадут бумагу, карандаш, и вы опишете, для начала, разумеется, все, чем занимались, начиная с момента появления на территории Города. Лейтенант, отведите их в «пятую»!

Майор-дежурный, простоявший все время нашего с полковником доброжелательного разговора по стойке «смирно» и отрешенно глядевший взором манекена куда-то поверх наших голов, при последних словах своего начальника встрепенулся и подал голос:

— Товарищ полковник! Так ведь в «пятой» сейчас сидит… — но тут же смолк, наткнувшись на бешеный взгляд синеликого. — А с этим что делать? — майор показал на рюкзак.

— Это тот самый, из-за которого милиция на уши встала? — уточнил полковник, брезгливо тыкая поклажу носком начищенного хромового сапога.

— Да, он! — кивнул майор. — Принято у милиции по описи: рюкзак зеленый, брезентовый — одна штука, устройство ОСЭ — две штуки, ППСС — две штуки, магазин к ППСС — одна штука, патронов специальных — тридцать штук.

— А за каким хреном все это сюда приволокли? — голос полкана взвился так, что мне показалось — уши свернулись в трубочку. — Почему у себя не оставили? Им это дело поручено — им и расхлебывать!

— Так ведь согласно приказу… — оправдывался майор, лихорадочно перекладывая на стойке какие-то бумажки. — Это же спецсклад! Все, что оттуда, должно передаваться нам!

— Ладно… — сменил гнев на милость полковник. — Если согласно приказу… Отнесите пока в мой кабинет! Хотя, сдается мне, что это наши новые друзья, — брошенный на нас взгляд заставляет поежиться, — к этому руку приложили… Разберемся! Лейтенант, уводите!

Лейтенант молча кинул ладонь к козырьку и жестом предложил нам идти.

Вели нас недолго: пройдя в боковой коридор, примыкающий к «дежурке», мы увидели ряд дверей с внушительными запорами и привинченными над верхним косяком номерками. Лейтенант подвел нас к камере под номером «пять» и приказал встать лицом к стене. Затем он открыл дверь и велел заходить вовнутрь. Мы, естественно, подчинились. Скрипнули петли, и вот уже свобода осталась за порогом. Я с недоумением посмотрел на скованные наручниками руки — неужели нас так боятся, что даже в камере предпочитают держать в «браслетах»? Но в это время в двери открылось окошко, и лейтенант приказал просовывать в него руки по одному.

Как же здорово ощущать, что ты вновь свободен (гм, несколько двусмысленно получилось — свободен в камере!), но все равно лучше, чем пребывать в наручниках.

Потирая затекшие запястья, мы стали рассматривать наше узилище. Да, по сравнению с теми камерами, что периодически показывали в многочисленных криминальных фильмах, нам достался настоящий дворец! Комната общей площадью метров в пятнадцать, с двухъярусными нарами по одной стене, стол с широкой скамьей у другой, «параша» в виде ржавого погнутого ведра возле двери, небольшое оконце, забранное решеткой, и пара тусклых лампочек в сетчатых кожухах под потолком. И никаких тебе многочисленных обитателей, что желают проверить нас «на вшивость».

Вновь скрипнуло открывающееся окошко, и нам вручили стопку желтоватой бумаги и пару чиненных-перечиненных карандашей.