«Когда родилась моя умственно неполноценная сестра».

«Год, в который умер мой брат».

«Когда у нас сгорел дом, и мы потеряли все».

«Когда я узнал, что у меня диабет».

В процессе последующего обсуждения многие ученики открыто говорили о том, что сложные времена научили их проявлять ответственность, терпение, понимание, сострадание и ценить то, что у них есть.

В этом классе учился и мой сын, и я была удивлена, когда он рассказал мне о мудрости, которую продемонстрировали эти молодые люди. Большинство событий, которые, на их взгляд, способствовали их взрослению, родители этих подростков обязательно постарались бы предотвратить, защитить от них своих детей, если бы только могли это сделать. Означает ли это, что эти благонамеренные родители в таком случае приостановили бы взросление своих детей? Возможно – по крайней мере, на какое-то время. Но если бы жизнь была слишком простой, слишком комфортной, эти молодые люди нашли бы – или создали – другие проблемы, которые необходимо было преодолеть. Проверка своих сил, самовыражение, принудительное ускорение собственного роста столь же естественны для подростков, как умение ходить и говорить для малышей или конструирование жизни, полной испытаний, для души.

Ни один ребенок не научится ходить, ни разу не упав, или говорить так, чтобы его сразу же все понимали. Если бы мы предотвратили каждую шишку и царапину, которые в результате помогают ребенку уверенно держаться на ногах, и каждую ошибку в произношении на пути к правильной речи, мы бы просто помешали ребенку овладеть этими навыками. Дети гораздо лучше справляются с раздражением, вызванным их собственными ограничениями и ошибками, чем с раздражением от того, что им запрещено признавать эти ограничения и раз за разом преодолевать их.

Однако мы способны вынести наблюдение за трудностями, которые переживает наш ребенок (или даже получить от него удовольствие), потому что мы знаем, что ребенок учится. Но мы ничего не знаем о том, как подростки справляются с проблемами, связанными с сексом, наркотиками или насилием. Борьба с большинством других жизненных трудностей тоже не всегда заканчивается с предсказуемым результатом. Зато предостаточно страшных историй, и мы боимся за себя и за своих близких, поэтому изо всех сил стараемся их контролировать, защитить и предотвратить те самые события, которые их души в своем нынешнем воплощении намеренно ищут или создают.

Я много лет работала на разные некоммерческие организации, оказывавшие услуги в области терапии зависимостей, и за это время узнала, насколько привлекательной была идея предотвращения неприятностей и для обычных людей, и для тех, кто нас финансировал. Но чем дольше я работала этой области, тем меньше верила в то, что зависимость можно предотвратить. Подобное предотвращение всегда подразумевало обучение и рациональный подход к человеку, чье поведение считалось рациональным, и к самой зависимости, представлявшейся линейным, предсказуемо развивающимся процессом, который можно контролировать и которым можно управлять. Однако я заметила, что некоторые из тех самых людей, которые обладали наиболее полной информацией о той или иной зависимости, сами страдали от зависимости, связанной со сферой своей профессиональной деятельности, в области своей же компетенции. Врачи, медсестры и фармацевты часто страдают от наркотической зависимости; специалисты по правильному питанию и диетологи переедают; профессионалы в банковской сфере, бухгалтеры и специалисты по управлению финансами безудержно тратят деньги и залезают в долги; психологи, которые подобно мне помогают другим людям решить проблемы в отношениях, сами страдают от созависимости. Снова и снова я сталкивалась с примерами, когда профессиональная специализация человека соответствовала его зависимости, идеально отражая внутреннее состояние, которое и в самом деле было излюбленной темой, лейтмотивом этого человека. И тогда я поняла, что каждый из нас, чья карьера и зависимость таким образом совпадали, на самом деле стремится, – возможно, сам того не осознавая, – изучить эту тему во многих ее проявлениях. Эти исследования, по сути, становятся нашей жизненной задачей.

И, наконец, когда на моих глазах различные программы «12 шагов» приводили их участников к пробуждению, переменам и исцелению, я стала сомневаться, что нам стоит даже желать предотвращения зависимости. Хотя ставки здесь действительно очень высоки, а поражение может обернуться настоящей трагедией, зависимость создает напряжение, благодаря которому становится возможной личная трансформация. Этот вывод соответствует словам одного человека, наделенного даром ясновидения и целительства, чей отец умер от алкоголизма. Он сказал: «Я считаю, что зависимость дает человеку возможность очистить большое количество кармы за одну жизнь. Но риск всегда есть, ведь выздоровление требует, чтобы мы полностью, безвозвратно подчинили свою личную волю высшей силе. Это путь ускоренного развития души, но путь очень рискованный. Зачастую человек проигрывает, как это было с моим отцом».

Все, что мне довелось наблюдать в процессе изучения жертв зависимости, самой зависимости (включая мой собственный опыт созависимости в близких отношениях) и выздоровления, заставляет меня думать, что этот человек был прав, и порой душа действительно решает рискнуть и делает ставку на зависимость, потому что это самый быстрый, самый эффективный способ добиться цели, если эта цель – признание собственного поражения, пробуждение и трансформация. Когда человек отказывается признать поражение, продолжает бороться и упорствовать, не желая признать власть высших сил над собой, он не может избавиться от зависимости, и в следующей жизни ему придется пройти через новые, более продолжительные, постепенные и менее глубокие исцеляющие циклы. Или же его душа будет ставить на зависимость снова и снова, повышая ставки в каждой последующей жизни, увеличивая напряжение, пока не добьется нужного результата. Возможно, именно поэтому именно те алкоголики и наркоманы, кто пал на самое дно, употребляя алкоголь или наркотики, встав на путь исцеления, стремятся к освобождению от зависимости сильнее всего. Глядя на таких людей, возникает ощущение, что они «воскресли и обратились к свету» после долгих лет и даже жизней, проведенных во тьме. И для того, чтобы коренным образом измениться, им понадобилось лишь полностью и безоговорочно сдаться на милость высших сил, полагаясь на них и вверив им свою волю.

Нет ничего удивительного в том, что супруги, дети, родители, психологи, священники, инспекторы и чиновники, работающие в системе исполнения наказаний, или доброжелательные друзья, как бы они ни старались, не могут полностью контролировать поведение жертвы зависимости. Никто не в силах полностью подчинить чужую волю своей, и потому никто не в силах заставить другого человека выздороветь. Более того, тем из нас, кто пытается это сделать, необходимо сначала самим вверить свою волю высшим силам.

На каждого алкоголика, наркомана, жертву переедания, хронического должника или азартного игрока приходится как минимум четыре других человека, чья жизнь выходит из-под контроля из-за их реакции на поведение жертвы зависимости, их бесконечных попыток контролировать его поведение. Таким образом, зависимость становится одним из самых мощных и масштабных средств массовой внутренней трансформации, затрагивающей всю семью, каждый член которой нуждается в исцелении и может пройти через него. Для членов семьи исцеление означает признание собственного бессилия в управлении чужой жизнью, в том числе жизнью жертвы зависимости. Само по себе признание своего бессилия ведет к трансформации, внутреннему преображению.