– Да, командир.

Ибаньес и Асенов покинули зону совещаний. Коркоран поглядел вверх: там, на потолочном экране, во всю ширь раскинулось звездное небо. Вид был не таким впечатляющим, как на Земле или Гондване, – пропасть, что разделяла пару галактических рукавов, казалась мрачной рекой, разметавшей напором мрака слабые искорки звезд. Оранжевое солнце Роона и Т'хара, пока еще безымянное, выглядело самым ярким огоньком среди тлеющих углей этого небесного костра. На фоне тьмы просматривались силуэты трех крейсеров – ближе всех «Австралия», за ней «Америка» и «Антарктида». «Литвин», пристыкованный к борту «Европы», оставался невидимым.

– Мы останемся здесь и будем ждать, – произнес коммодор. – Ты пойдешь к Роону. Наверняка это более населенный мир, центр местной цивилизации… Впрочем, это не приказ, только предложение. Посоветуйся с Зибелем, Пол. У Т'хара есть свои преимущества – о нем мы имеем хоть какие-то данные. Примерно ясно, что тебя там ждет.

Посоветуйся с Зибелем… Оторвавшись от созерцания звездного неба, Коркоран посмотрел на лицо коммодора. Оно было невозмутимым. Знает или не знает?.. – мелькнула мысль. Судя по ментальным импульсам Врбы, не содержавшим особых эмоций, в тайну Зибеля он не был посвящен. Что-то – быть может, чувство предвидения, пробудившееся так внезапно на корабле сильмарри, – подсказывало Коркорану, что этот секрет известен лишь ему. О причине такого доверия он не желал задумываться. Конечно, Зибель его друг, однако…

– Мы обсудим с Зибелем маршрут, но думаю, сэр, что ваша рекомендация верна, – сказал он. – На Т'харе одна правящая Связка, на Рооне, если Йо не ошиблась, их три. Три континента и три Столпа Порядка. Больше возможностей, больше информации.

– Информация, да… – Взгляд Врбы, скользивший по массивному корпусу Болтуна, стал задумчивым. – Прежде всего мы нуждаемся в информации, ибо знаем слишком мало. Врага необходимо изучать. Вдруг при ближайшем рассмотрении он из врага станет союзником или хотя бы нейтральной стороной, как лоона эо… Поэтому не будем торопиться с метателями плазмы и аннигиляторами. Это слишком сильные средства, Пол. Я бы сказал, необратимые.

Он смолк, уставившись на экраны, где все еще маячил темный расплывчатый силуэт Обскуруса. Мысли, кружившиеся в его голове, были понятны Коркорану: Врба вспоминал о брате и отце, погибших в Сражении у Марсианской Орбиты, о разрушенной Праге, о миллионах жертв, об умерших и искалеченных – он вспоминал об этом и боролся с ненавистью. Для него, пожалуй, самым простым решением был бы аннигилятор, но правом мести он пользоваться не желал. Во всяком случае, пока.

– Вы хотите, чтобы я высадился? – спросил Коркоран после долгого молчания.

– Да, если сочтешь необходимым. В твоем распоряжении неделя и модуль фаата. Кроме того, ты знаешь их язык и в некотором смысле сам… – Врба не договорил. – Можешь не вступать в контакт, нам скорее нужны разведка и геополитический обзор. У них нет городов, но должны быть промышленные центры, пункты управления, узлы обороны, астродромы, места скопления тхо и представителей высшей касты… Если на Рооне три Столпа Порядка, то нет ли между ними разногласий? Возможно, один из них более миролюбив, чем другие? Более толерантен? Более склонен к сотрудничеству? Как-никак, мы – люди, и они – люди.

– Я понимаю, сэр. – Коркоран кивнул, и память услужливо подсказала еще одну деталь их первой встречи – там, на верфи DX–51. «Что я должен буду делать?» – «Все, что потребует ситуация…» Возможно, приземление на Рооне являлось делом бесполезным и самоубийственным, но попытаться все же стоило. Врба был прав: аннигилятор – аргумент необратимый.

Коммодор повернулся к экранам, где маячила глыба Обскуруса, и сказал:

– Еще одно: взгляни, что они там мастерят. Только аккуратно, не обнаруживая своего присутствия. Загрузишь на борт десяток «филинов», выпустишь, если нужно понаблюдать.

– Связь с эскадрой через информзонды? – спросил Коркоран. – На тот случай, если нам не удастся вернуться?

– Да. Но я надеюсь, что вернуться вы сможете. – Врба расстегнул клапан нагрудного кармана и вытащил пакетик с крохотным чипом, похожим на золотую чешуйку. – Вот, возьми. Здесь программа для киберхирурга.

Коркоран поморщился.

– Будет ставить импланты? Боюсь, это не понравится моей жене!

– Никаких имплантов. Ты похож на фаата, только волосы рыжие, а глаза серые. Это подкорректируем. Будешь красавцем-брюнетом вроде Ибаньеса. Супруга не обидится.

– Зато дети могут не узнать, – пробурчал Коркоран и, отдав честь, отправился на свой корабль.

* * *

Внешняя планета висела на обзорном экране, словно туманный шар молочного стекла, тронутый кистью живописца: где-то добавлен розовый мазок, где-то – голубой или коричневый. «Коммодор Литвин», крохотный кузнечик, прыгнувший из тьмы кометного облака к белой опалесцирующей сфере, с каждым часом нагонял ее, словно падая в устье гигантской шахты, наполненной тусклым светом и беспорядочным движением цветных полос и пятен. Казалось, что шахта прорезана в черном обсидиане космической тьмы и ведет на такие окраины Вселенной, куда не добирались даже древние даскины.

Шла вахта Оки Ямагуто, второго навигатора; с ним дежурил Ба Линь. Двое других пилотов, Бо Сантини и Егор Серый, находились в кают-компании вместе со старшими офицерами, наблюдая, как вырастает белесое пятно и постепенно превращается из плоского диска в нечто объемное, выпуклое, окутанное плотным слоем атмосферы, метановыми тучами и аммиачными облаками. Этот мир, родич Юпитера по массе, объему и химическому составу, внешне на него не походил – планета вращалась медленнее, была не так сильно сплюснута у полюсов и не имела ничего похожего на Красное Пятно и систему полос, параллельных экватору[34]. За свою жизнь Коркоран повидал десятка два таких газовых гигантов, несостоявшихся звезд, и все они мнились ему какими-то ущербными – ни тепла и света, как от солнца, ни жизни и разума, как на Земле. Зато богатый склад сырья – можно сказать, неиссякаемый.

Клаус Зибель, сидевший под портретом коммодора Литвина, поднялся и стал заваривать кофе. Делал он это мастерски – очевидно, набил руку за несколько веков. Ароматные запахи поплыли в воздухе, тонко зазвенел фарфор. Зибель, наполнив чашки, первую с поклоном передал Селине. Затем наступила очередь Коркорана и пилотов. Туманов, отказавшись от кофе, отоварился соком в распределительном автомате, выпил его залпом и буркнул в иитерком:

– Оки! Спутники уже видны?

– Только крупные. Уточняю их траектории.

– Помочь?

– Сам справлюсь. Кстати, есть данные спектрального анализа.