Чертыхнувшись себе по нос, Дэрвуд встал со стула и принялся расхаживать по библиотеке. Либерти едва ли не кожей чувствовала, что внутри у него все клокочет. Не шелохнувшись, она ожидала, чем все это кончится. Из головы у нее никак не шли слова Эмили. Вспоминая об удивительном калейдоскопе событий сегодняшнего вечера: с каким вниманием Эллиот отнесся к каждой мелочи церемонии их венчания; как счел нужным обратиться от ее имени к прислуге; как он на глазах у Карлтона и его матери не уронил ее достоинства; как поведал о своем отце, — Либерти поймала себя на мысли о том, что ее неудержимо тянет к нему. Нет, конечно, она ни при каких обстоятельствах не позволит ему считать себя чем-то вроде легкой добычи. Поступить так — значит навсегда лишиться уважения в его глазах, позволить подчинить себя. Нет, она ни за что этого не допустит.

Эллиот же, казалось, не замечал ее внутренней борьбы, будучи погружен в собственные мысли.

— Я бы не хотел, Либерти, чтобы мы и дальше говорили между собой, как сейчас, словно чужие.

— Извините.

— Мне не нужны ваши извинения, — ответил он, причем довольно резко. Однако тотчас взял себя в руки и, глубоко вздохнув, заговорил ровным тоном: — Прошу вас, не надо никаких извинений. Это ставит в неловкое положение не только меня, но и вас. Кроме того, я ведь до этого не был женат и плохо себе представляю, как мне следует держаться с вами.

— В таком случае мы квиты, милорд. Поскольку я до этого не была замужем. Ее слова смягчили его.

— То есть вы считаете, что мы с вами можем вернуться к исходной точке? Если мне не изменяет память, нам удавалось достичь взаимопонимания.

— Вы правы. — По его лицу она поняла, что он имел в виду их физическую тягу друг к другу. — Я бы хотела, чтобы мы остались друзьями. Мне казалось, мы с вами пришли к согласию на сей счет.

— Верно.

— И все же считаете, что мы должны начать с начала? Думаю, в этом нет необходимости. — Либерти сложила руки на коленях. — Мы уже уделили время соблюдению правил хорошего тона. Теперь могли бы пойти дальше, и для начала вы расскажете мне, что делали после того, как я уехала от леди Эстерли. Надеюсь, с того момента я не доставила вам повода для беспокойства?

— Я решил проследить за Карлтоном Ренделлом, желая убедиться, что ему теперь известно, что вы под моей защитой.

— Полагаю, это доставило вам немалое удовольствие. С Карлтоном всегда интересно побеседовать.

— Почему вы не предупредили меня, — в голосе Дэрвуда прозвучала укоризна, — что Карлтон намеревался обвенчаться с вами завтра в полдень?

— Разве это что-нибудь меняет?

— Это изменило бы мою манеру общения с ним.

— Милорд, вы должны понять одну простую вещь — нельзя только тем и заниматься, что угрожать людям…

— Либерти, — Дэрвуд взял ее за руку, — вы хотя бы представляете, что Карлтон намеревался с вами сделать?

— Не ошибусь, если скажу, что он планировал скромную семейную церемонию. Не думаю, что ему было важно, как все пройдет. Его интересовало одно — поскорее прибрать к рукам оставшиеся средства Ховарда.

Эллиот что-то пробормотал себе под нос.

— Считаю, в один прекрасный день вы наконец-то уясните для себя, что люди редко вынашивают благородные идеи, особенно мужчины, — произнес он, вглядываясь ей в лицо. — Так вам были известны его намерения?

— Какие? — переспросила Либерти, чувствуя, что у нее все похолодело внутри.

— Получить специальную брачную лицензию, скажу я вам, процедура не из легких. Тот, кто вознамерился ее получить, должен представить веские аргументы для спешки. С тех пор как на троне королева Виктория, этот закон трудно обойти. Ее величество против того, что в Гретна-Грин заключаются скороспелые браки. По ее распоряжению власти, прежде чем выдать лицензию, требуют соблюдения установленных сроков. В нашем случае, — и он помахал рукой между ними, — свое слово сказали несколько сотен фунтов, которые перекочевали в руки нужных людей.

— Ясно.

— Карлтон, судя по всему, не располагал такой возможностью. Как известно, своих денег у него не водится. За душой у него ни пенни. Во всем Лондоне не найдется человека, кому не было бы об этом известно. Известив своих банкиров о том, что он намеревается жениться на вас, Карлтон рассчитывал отсрочить выплаты по долгам. Однако никто не согласился дать ему взаймы, чтобы он смог выкупить лицензию.

— Но он ее все-таки получил, — возразила Либерти. — Я видела ее собственными глазами.

— Верно, получил. Для чего привел самую вескую причину, какую только можно придумать для поспешного брака. Он заявил, что вы ждете от него ребенка.

— Не может быть! — ужаснулась Либерти.

— Гаррик узнал об этом сегодня днем. И я решил, что с моей стороны разумно уладить этот неприятный момент, и чем раньше, тем лучше. Любой из представителей высшего общества не поверит, учитывая мою старую вражду с Ховардом, что я по своей воле взял вас в жены, зная, что вы носите под сердцем ребенка Карлтона. Публичная церемония позволила на корню пресечь любые домыслы. Уже к полночи весь город будет говорить о нашем бракосочетании.

— О Боже! — Либерти уронила голову на колени.

— Мне, право, жаль, — негромко произнес Дэрвуд, — что я должен вам об этом сообщать. Наверное, для вас было бы лучше ничего не знать об этом.

— Я не верю вам.

— Либерти!

Она подняла взгляд и увидела, что он стоит рядом.

— Я знаю, вы предпочли бы не доводить дело до шумихи. Поверьте, я бы тоже. Но только не в данном случае. Я предпочел действовать иначе. Не стал ничего говорить вам заранее, до нашего с вами бракосочетания, потому что не хотел лишний раз расстраивать.

Слова эти дались Дэрвуду нелегко. Эллиот Мосс был из той породы людей, что привыкли ставить для себя цели и идти к ним, и пусть даже мир вокруг летит ко всем чертям. Однако его забота о Либерти была самой искренней.

— Милорд, можно задать вам всего один вопрос?

— Спрашивайте все, что считаете нужным.

— Вы действительно сказали сегодня прислуге, что берете меня в жены потому, что доверяете мне?

— Разумеется. А в чем дело? — изумился Дэрвуд.

— И вы сделали это от чистого сердца?

— А как же иначе? — Глубоко вздохнув, Эллиот потянулся, чтобы взять ее за руку, приглашая встать. Либерти поднялась со стула, и Дэрвуд подвел ее к дивану, куда сам сел с ней рядом. Он убрал с ее лица локон, отчего у нее по телу поползли мурашки. — Будь все в нашей жизни иначе, мы бы с вами были лучшими друзьями.

— Хотите сказать — будь я мужчиной?

— Уверяю вас, в женском обличье вы мне нравитесь намного больше.

Либерти перевела взгляд на его волевой подбородок.

— Несмотря на аномальную черту — видеть в людях только хорошее?