1939 года, Западная Украина вошла в состав Украинской ССР точно так же, как и Западная Белоруссия вошла в состав Белорусской ССР. Карательная машина в лице органов НКВД и НГБ начали репрессии на вновь присоединённых территориях. Удар пришёлся по самым активным и образованным слоям русин (украинцев). Дело в том, что украинцам, кто входил в подпольное национальное движение, было рекомендовано поступать в университеты, госучреждения, делать карьеру в Польской армии и т. д. Очень правильная установка, чтобы впоследствии иметь возможность со своих мест влиять на борьбу за освобождение своей земли. А с образованием это делать в разы эффективнее. Вот и шли парубки и хлопцы из Галиции, Волыни, Буковины в Львовский, Краковский, Варшавский, Пражский университеты, создавали там подпольные кружки. Другие шли в армию на курсы младшего комсостава, учились воевать, а заодно изучали тактику противника. И вдруг в 1939–1941 годах – третий звонок: для НКВД они вкупе превращаются в шпионов бело-польской армии, врагов народа, которых завербовали во вражеских университетах и т. д. И пошёл очередной каток репрессий, и поехали «столыпины» по рельсам в Сибирь и Колыму с самыми лучшими и активными сынами и дочерьми русин (украинцев) Западной Украины. Позже я скажу, кто верховодил этим процессом. Дело в том, что и на территории РСФСР и других республик СССР шёл этот каток, но там, в Западной Украине, уже варился и закипал котёл народного протеста, который сварил в 1941 году дивизию СС «Галичина». Желающих попасть туда было десятки тысяч. Потому что это были сыновья, дочери, племянники, дяди и др. тридцати пяти тысяч украинцев, которых замучили в 1919–1939 годах в польских, а затем в советских лагерях 1939–1941 годов. Отсюда ненависть и жестокость по отношению ко всем: полякам, русским, евреям, а затем и немцам. Правда, с последними начали враждовать не сильно активно, после того как Гитлер отказал украинцам Западной Украины образовать независимое Украинское государство. Кстати, для справки: в СССР до 1951 года 90 % начальников лагерей Гулага были евреи… А теперь я хочу, чтобы вы вернулись вместе со мной в 70-е годы XX века.

Учиться надо всегда… Я провёл детство и юность в Западной Белоруссии. Здесь я родился и вырос. В этих местах сошлись три стихии национализма: Польша, Украина, Беларусь-Литва: Армия Крайова, ОУН-УПА, лесные партизаны (братья) Литвы.

Кстати, в моем городе Лида я в молодости приложил руку к созданию таких «районов» – «Париж» и «Центр»; была такая тенденция деления городов на районы в Советском Союзе тогда повсеместно. В городе в те времена меня знали по двум именам-кличкам: «князь» и «банда Ксенза». Это могут подтвердить многие мои сверстники, живущие в г. Лиде. Мою фамилию – Ксенз многие считали тогда кличкой среди лидеров молодёжных группировок города. Моя группировка носила одинаковую одежду-форму: на неё мы сами заработали во время каникул. Чёрные брюки, чёрная рубашка с серебряным погоном на плече, а под лацканом воротника у всех был вышит трезубец.

Именно тогда я зачитывался любой литературой о Бандере, Мельнике, Коновальце. Слушал людей, которые могли дать мне информацию об их деятельности. Поверьте, в наших местах таких было много. Точно так же я впитывал в себя всю информацию об Армии Крайовой и лесных партизанах (братьях) Литвы. О них тоже было кому рассказать. Здесь я не буду писать об этих людях, так как многих уже нет в живых, но живут их потомки, которые ходили вместе со мной, в моей команде или рядом. Почти два года до армии я беспрерывно дрался с другими группировками города, такие времена были тогда в СССР. Город рос, росли микрорайоны, и везде кипела жизнь среди молодёжи; у большинства основным развлечением была драка – район на район. Спасло нас от попадания в тюрьму следующее:

1. Занятия спортом. Перед армией я уже имел 1-й взрослый разряд по т/атлетике и шёл на КМС.

2. На «Париже» мы звались «версальцами» (всегда были аккуратно и модно одеты, плюс униформа…) и дрались с другими районами города только тогда, когда «парижан» сильно прижимали другие, а центр был наш и так. В центре мы всегда были на высоте, ибо нас отличала высокая дисциплина, полное игнорирование спиртного (все занимались спортом: борьба, бокс, т/атлетика, гимнастика). Никогда не носили ножей, заточек, под рубашками у всех были кольчуги, которые мы делали сами.

3. Мы никогда не провожали девушек с танцев, хотя на танцах всегда выделялись…

70 % ребят из команды ещё ходили в нагрузку на бальные танцы (марку «версальцев – парижан» надо было держать). Если драки не было, то уходили на польское кладбище в подземелья. Знали мы ходы под замок и костёл. Именно здесь и были у нас споры:

– за присоединение Западной Беларуси к Польше;

– я ратовал за восстановление Великого княжества Литовско-Русского на конфедеративной основе с Польшей и т. д.;

– и читали, читали, а я по заказу ребят писал ещё «Лидские повести», где они были героями.

Сейчас читатель может сказать: ну и винегрет был у Кардинала в юности! Да, действительно так: здесь и подражание «героям, которые сражались в лесах», и робин– гудство по отношению к слабым; и стремление выделиться среди сверстников и старше и т. д. Всё правильно. Мы ведь росли, и по мере роста взрослели и умнели. Спасибо тем людям и учителям, которые мою энергию направили в правильное русло, на путь созидания, приобретения знаний, доброты, любви, а не на путь разрушения и деградации. Развеяли туман-дурман националистической романтики.

Поворотный момент в моей жизни случился тогда, когда Николай Владимирович Ивашин пригласил меня к себе в кабинет со словами: ну что, «князь», заходи, поговорим…

Оказалось, что какими-то сверхчувствами он оказался в курсе всех моих подвигов в городе. Хотя теперь это понятно: в его ситуации, с его опытом жизни это было легко сделать. Как мне теперь – увидеть в человеке то зерно, из которого должен вырасти колосок жизни… Именно Н. В. Ивашин показал и рассказал, что стоит за националистической романтикой и чем она заканчивается – большой кровью людей.

Была целая серия лекций и бесед от Н. В. Ивашина в его кабинете после 19.00, которые заканчивались в районе 22.00 часов. Наш директор довёл до нашего сознания такую информацию и предъявил фотографии и материалы злодеяний нацформирований на территориях Украины, Беларуси, Литвы, что от увиденного нескольким ученикам стало плохо. Ореол националистической романтики моментально покинул и меня, и моих сподвижников.

Чуть ранее, когда мне исполнилось 16 лет, я от бабушки по отцу узнал, кто есть она, мой отец, и какую бы фамилию носил я, если бы не революция, и куда исчез