– Может, это совпадение. Ребенка просто подкинули в то место, где его наверняка найдут, а жираф… вообще утка, чтобы привлечь туристов, – вполне резонно рассудил Адам.

Боннар поник.

– Поль, я всё понимаю, правда. Просто мне не хочется тебя обнадеживать на случай, если эта история окажется пустышкой.

Боннар отвернулся. Он терял веру в счастливый финал.

– Мы никогда этого не обсуждали, но скажи – думаешь, роман обрывается или заканчивается? – задал тревоживший всех вопрос Поль.

Адам очень хотел уверить друга в том, что всё еще можно исправить:

– А у твоего деда есть хоть один роман, который не имеет счастливого финала?

– Ни одного. Думаю, поэтому его и читают до сих пор.

– Тогда откуда сомнения?

– Потому что нам ее не найти, Адам. Потому что она теперь знает, что я жив, и сделает всё, чтобы не попасться. Она дождется моей кончины и снова продолжит свой путь к славе.

– И почему мы втроем, пока находились в ее кабинете и верили каждому ее слову, не поняли, что она сделала всё это за время твоего отсутствия. Это же элементарно!

– Я тоже об этом постоянно думаю. Теперь всё очевидно. Она легко и просто говорила правду. После того, как я пропал, она заявила об этом в полицию, исчезла с горизонта, переехала в Лиссабон, стала работать в школе. Катерина знала французский в совершенстве. Про немецкий я, каюсь, не знал. Там она познакомилась с мужем, вернулась в Париж, довела любимого (наверняка он носил колечко) и стала владелицей огромного состояния. Потом «вернулась» в Катерину, за это время меня признали умершим, вступила в наследство, продала дом, уехала и пропала в Америке уже окончательно.

– Как лихо она молодеет и стареет.

– Думаю, она не старела на самом деле. Чтобы соответствовать возрасту в реальных документах, она просто изменяла себя. Посмотри, Адам, ты же знаешь, что за моей маской? – покачал головой Поль. – Вероятно, Катерина воспользовалась таким же приемом.

Адам согласно кивнул.

– Тогда объясни мне, как такой продуманный стратег, как Катерина Ловаль, могла ошибиться? Если предположить, что написанное в статье – правда.

– У меня есть версия, но она противоречива.

– Слушаю.

– Думаю, что пользоваться кольцом по прямому назначению она больше не могла, потому что результат мог быть непредсказуемым: как отреагирует то или иное человеческое тело на такой эксперимент – неизвестно. Предполагаю, что последние полгода она перестала пользоваться людьми для этих целей. Боялась, что в случае ошибки вызовет ненужный интерес и тем самым обнаружит себя.

– Согласен, продолжай.

– Мадам Ловаль стала экспериментировать на животных. Кошечки и собачки давали недолговременный эффект, и он ее уже не устраивал.

– И она решила использовать новорожденного жирафа?

– Мы не знаем, какие догадки могли посетить её. Не знаем логику и события, предшествовавшие такому решению. Похоже, это был эксперимент.

– Она не рассчитала буйную энергию животного?

– Помнишь, я рассказывал, что второе кольцо-донор надо надевать на существо другого пола?

Адам кивнул.

– А если жирафик был бы девочкой?

– Она бы, наоборот, состарилась? – логично предположил Адам.

– Меня беспокоит другое. Почему Катерина не прекратила эксперимент? Не могу поверить, что ее целью было превратиться в младенца.

– Может, случилось что-то непредвиденное? Например, жирафик проглотил колечко.

– Да, но тогда она бы просто сняла свое.

– А если она была без сознания?

Поль скептически посмотрел на Адама.

– Ты думаешь, произошло что-то, от чего она потеряла контроль? Упала? Детеныш напал? Она не могла ничего поделать и за восемь ночных часов превратилась в ребенка?

– Только представь. Жирафик, энергичный маленький мальчик в стадии интенсивного роста, глотает кольцо, Катерина пытается его вернуть, зверек лягается, она падает и теряет сознание.

– И оказывается за клеткой, а не в ней?

– Ясно одно. Надо ехать в Сиэтл.

– Нам не отдадут ребенка.

– Дело даже не в том. Кольца на малютке давно нет. Эту находку кто-то уже присвоил.

Оба предались тягостным раздумьям.

* * *

В этот раз летели без лишних сборов и багажа, хмурые и молчаливые. Ничего не пили и практически не ели. Добравшись до Вашингтона, сделали пересадку до Сиэтла. Заселившись в отель, составили рабочий план. Быстро распределили роли. Никто не спорил. Все сосредоточенно обменивались короткими фразами и вновь погружались в размышления. Никто не заикнулся о том, что поездка бессмысленна. Если был шанс или хотя бы намек на него, почему бы не проверить? Один раз они уже упустили возможность закончить эту историю хеппи-эндом. Было что-то логичное в рассуждениях Поля о случившемся в зоопарке «Woodland», и над этим стоило подумать.

Виктория будет самой собой: она якобы приехала вести журналистское расследование, Люка и Поль предстанут семейной парой, которая из новостей услышала историю найденной малышки и захотела ее удочерить. Адаму отводилась роль поддержки с тыла, однако потом он предложил выступить бизнесменом, который на очень выгодных условиях готов оснастить зоопарк системами видеонаблюдения. Самым убедительным аргументом в его пользу стало то, что одно из направлений его предпринимательской деятельности было связано именно с этим.

План был прост и этим прекрасен. Правда, Поль без восторга воспринял идею изображать мужа Люки, но когда ему предложили роль жены, с радостью согласился на первое.

Утром Виктория, не меняя ничего в своем облике, с журналистским удостоверением в сумочке отправилась в зоопарк, пара Поля и Люки – в госпиталь, в котором, по их данным, находился ребенок, а Адам, выяснив, где расположена управляющая компания зоопарка, поехал сразу к ее руководству.

Первыми вышли на связь молодожены старшего эшелона. Люка написал СМС Адаму: «Нам предложили сдать кровь. Так как я единственный кровосодержащий, мне придется сделать это дважды».

То, что его друзья на связи и с кем-то в диалоге, Адама порадовало. В тот самый момент, когда телефон оповестил о сообщении от «дядиного мужа», он на техническом плане зоопарка в формате 1:10 000 точными метками-крестами обозначал замкнутую цепь единой системы видеоконтроля с наблюдательным пунктом возле клеток какаду. Сотрудники компании «Эйкю систем фор энималс» с интересом отмечали, что молодой и явно талантливый француз с выраженными еврейскими корнями предлагал использовать в зоопарке систему безопасности, смежную с той, что уже была применена в некоторых тюрьмах Израиля, а на все возражения отвечал, что сходство только в названии, больше ни в чем.