Хозяин заведения уже сгорал от нетерпения, желая познакомиться с прославленным мастером боя на ножах Маликом аль-Аблаком и получить обещанные сто пятьдесят золотых динаров. Когда Амир увидел пестрый наряд Малика, на лице его появилось озабоченное выражение. Однако, рассмотрев его поближе, он успокоился: тело бойца на ножах было весьма сильным, а движения говорили об уверенности этого человека в своих силах.

— Давайте же покончим с нашими делами, — предложил Амир, льстиво заглядывая в лицо Тарика. — Пусть этот обременительный пустячок будет устранен до того, как мы насладимся зрелищем сражений, которые я подготовил на сегодня.

Но Тарик не собирался сразу отдавать всю оговоренную сумму. Он знал, что этот лис был способен на любую подлость. Предполагая в развитии событий такой поворот, Тарик протянул ему лишь один из приготовленных кошельков с золотом.

— Здесь пятьдесят золотых динаров. Остальные ты получишь, когда мой человек выйдет на арену, чтобы драться с крестоносцем. Думаю, каждому из нас это придаст уверенности в том, что он получит свое.

С кислой миной на лице Амир ибн Садака взял кошелек.

— Если таково желание моего почтенного гостя, я не могу ему противиться. Но гонг пробьет лишь после того, как я получу остаток.

Тарик слегка поклонился.

— Ничего другого я и не предполагал, достопочтенный Амир ибн Садака. А сейчас доставь мне удовольствие, позволив посмотреть в глаза тамплиера. Он должен знать, от чьего ножа умрет сегодня ночью и кто оплатил палача.

— Как будет угодно моему гостю, — ответил Амир ибн Садака, равнодушно пожав плечами. Малик остался в покоях, а хозяин повел Тарика в камеры, где держал под замком своих бойцов-невольников.

Мак-Айвор, сложив руки на груди, сидел у решетки своей темницы, когда перед ним возникли Амир ибн Садака и стоявший за его спиной Тарик. На правой руке Мак-Айвора белела пропитавшаяся кровью повязка, а на голове его заживала ссадина, полученная от ушиба. За исключением этих ранений, ничто не говорило о полутора неделях, проведенных Мак-Айвором в плену.

— Это и есть Железный Глаз, неверный крестоносец, с которым предстоит сразиться твоему человеку, — презрительно сказал Амир ибн Садака.

Мак-Айвор исподлобья посмотрел на Тарика. Лицо пленника не выражало ровным счетом ничего. Ни один мускул не дрогнул на его теле, когда он увидел своего брата по ордену тамплиеров. Радость свидания с Тариком Мак-Айвор также скрыл на редкость умело.

— Две ночи назад ты хорошо сражался с Абуной Волком, — издевательски произнес Тарик, глядя на Мак-Айвора. — Но тебе повезло. Абуна Волк переживал не лучшие из своих дней, и поэтому ты ускользнул от него. Сегодня ночью ты, Железный Глаз, так легко с арены не уйдешь.

— Кто же ты такой, чтобы предвидеть будущее? — саркастически поинтересовался Мак-Айвор. — Может быть, дальний потомок Кассандры[32], и слава твоя пока еще не дошла до моих ушей?

— Охотно назову тебе свое имя, Железный Глаз. Салак Мусаллим ибн Катир — так звучит имя человека, который нынешней ночью отправит тебя на тот свет!

— Не находишь ли ты, что это слишком пышное имя для человека с такой скромной фигурой? — спросил Мак-Айвор.

— Охота смеяться у тебя пройдет быстро, Железный Глаз! — прошипел Тарик. — Сегодня твоя подлая жизнь закончится, и Байат аль-Дхахаб — самое подходящее место для этого. Скоро ты воочию увидишь моего бойца Малика аль-Аблака, непревзойденного мастера драться на ножах. Его клинок выпустит из твоего сердца струю крови, как из горла барана! А после позорной смерти тебя не будет ждать могила, и уж тем более в Святой Земле. Нет, твою плоть будут рвать нильские крокодилы — до тех пор, пока не оставят ни кусочка! Слышишь ты, неверный?!

Мак-Айвор скривился.

— Ну что ж, пусть и твой человек отведает моего ножа. Многие быстроногие кони издыхали по пути к цели, которую достигали неторопливые ослы, — ответил он арабской пословицей, которую слышал от Тарика в Акконе.

— Довольно! — вмешался Амир ибн Садака. — У меня слишком много срочных дел, чтобы слушать эту болтовню. Я должен проследить за тем, как делают ставки. Идем же отсюда!

— Не ставь на мою смерть слишком много, Салак Мусаллим ибн Катир! — крикнул Мак-Айвор вдогонку. — Потеря денег может сильно огорчить тебя. Тогда я, пожалуй, и в самом деле умру — от сострадания!

— Не надо возражать неверному! Он того не стоит, будь проклята его кощунственная пасть! — ругался Амир ибн Садака, мысленно умоляя гостя не делать ставку на своего собственного бойца. Мысль о возможном ущербе приводила Амира в состояние, близкое к панике.

Тарик знал, как его успокоить. У него руки чесались от желания сделать именно это — отдать Амиру ибн Садаке еще одну часть обещанных денег.

Чтобы избежать отвратительного зрелища предварительных боев, Тарик попросил хозяина до начала главного сражения оставить его с телохранителем в тихом помещении. Он якобы должен был еще кое о чем с ним поговорить. Это показалось Амиру ибн Садаке несколько странным. Тем не менее он предоставил гостям одну из задних комнат, в которой они могли провести время, оставшееся до начала главного сражения этой ночи.

Однако крики зрителей были слышны и внутри этой комнаты. Нынешней ночью в заведении собралось гораздо больше охочих до скандалов зрителей, чем обычно. Но все же слышать их крики в задней комнате было легче, чем в верхних покоях или тем более во внутреннем дворе.

Тарику казалось, что время тянется необычно медленно, что предварительным боям не будет конца. Напряжение стало для него почти невыносимым. Если бы участвовать в сражении предстояло ему самому, он бы чувствовал себя гораздо лучше. Осознание того, что свобода Мак-Айвора целиком и полностью зависит от удачливости лицедея и фокусника, делало ожидание все более мучительным.

Наконец время главного сражения настало. Амир ибн Садака явился в заднюю комнату, чтобы показать Малику аль-Аблаку дорогу к выходу на арену и получить последние сто динаров.

— Пора, — объявил Тарик своему сообщнику.

— Тамплиер не уйдет с арены живым. Даю слово! — пообещал Малик.

Под рев толпы он прошел на арену. Там уже стоял Мак-Айвор. Как и Малик, он был вооружен одним лишь ножом. Но на этот раз нога тамплиера не была прикована к железному шару. Ядро сняли по требованию Тарика: достоверность победы его телохранителя не должна вызвать сомнений.

Этим вечером на Мак-Айворе была гораздо более плотная, уже порядком испачканная одежда вместо легкой туники, в которой он провел свой первый бой. Грудь крестоносца и на этот раз украшал крест ордена тамплиеров — теперь он был изготовлен из двух полос красной ткани. Рукава одежды доходили до локтей Мак-Айвора.

На новый наряд бойца обратил внимание и Амир ибн Садака. Он властным жестом подозвал Гаруна и спросил его, почему неверный вышел в другой одежде.