В тумане возникали разные картины.

Сначала она увидела себя в пещере. Совсем молоденькой, лежащей обнаженной в объятиях Сэма.

— Не вчера, — пробормотала она. — Завтра. Четко покажи мне будущее, чтобы я была к нему готова.

Ее сад в летнем цвету, освещенный ярко-белой луной. Воздух ее кабинета наполнился ванильным запахом гелиотропов и пряным ароматом гвоздики. На ней было что-то белое и струящееся, в тон луне.

Он стоял с ней в этом океане цветов и держал ее за руку. На его ладони лежала звезда, пульсировавшая как сердце.

Он улыбнулся, подбросил звезду вверх, и та взорвалась над их головами, обдав обоих дождем цветных искр. На мгновение Майя почувствовала ту же радость, которую ощущала женщина в шаре.

Эта радость расцветала в ее сердце, как песня.

Через мгновение она оказалась на скалах одна. Бушевал шторм, вокруг сверкали молнии, напоминавшие огненные стрелы. Остров окутался зловонным туманом. Холод добрался до ее уютного кабинета и пробрал до костей.

Из темноты выпрыгнул черный волк. Его челюсти сжались на ее горле, и они оба полетели в море.

— Хватит. — Майя резко провела ладонью над шаром, и тот превратился в обычный стеклянный мячик.

Она положила его на место и села в кресло. Ее руки не дрожали, дыхание было ровным. Она всегда знала, что, заглянув в будущее, может увидеть собственную смерть. Или, хуже того, смерть любимого человека.

Такой ценой приходилось платить за свой дар. Ремесло не требовало крови, но временами до боли сжимало сердце.

Так чем же это обернется? Любовью или смертью? Или тем, что, приняв первое, она примет и второе?

«Увидим. Я многому научилась за свои тридцать лет», — подумала Майя, вернувшись к своему компьютеру и повседневной работе. Одно она знала наверняка. Нужно любить, защищать то, что любишь, принимать все радости и печали. И, в конце концов, принять свою судьбу.

— Кажется, ты говорила, что это не будет свиданием.

Майя проверила замочек сережки.

— Это не свидание, а деловой обед.

Лулу фыркнула. Причем громко.

— Если ты шла на деловой обед, то зачем надела это платье?

Майя поправила вторую сережку.

— Затем, что оно мне нравится.

Она знала, что не следовало переодеваться на работе. Но это экономило время и силы. Кроме того, в маленьком черном платье не было ничего плохого.

— Женщина надевает такое платье, когда хочет заставить мужчину подумать о том, что находится под тканью.

Майя слегка покраснела.

— Ты так думаешь?

— Конечно. Я еще могу отшлепать тебя, если решу, что это необходимо.

— Лу, мне уже не десять лет.

— Если хочешь знать мое мнение, тогда ты была намного умнее.

Вздох великомученицы тут не годился. Указывать, что в советах она не нуждается, означало подливать масла в огонь. И поскольку не обращать внимания на сердитую женщину, вошедшую за ней в ванную, было невозможно, Майя выбрала третий способ.

Она повернулась.

— Я сделала уроки и убрала свою комнату. Можно мне пойти поиграть?

Лулу чуть не улыбнулась, но тут же сжала губы в ниточку.

— Мне никогда не приходилось отчитывать тебя за неубранную комнату. Меня больше волновало то, что ты чересчур аккуратна для нормального ребенка.

— За это тебе тоже не придется меня отчитывать. Я прекрасно знаю, как обращаться с Сэмом Логаном.

— Думаешь, запихивать себя в платье, которое обнажает половину груди, означает умение обращаться?

Майя опустила глаза. По ее мнению, платье подчеркивало грудь очень элегантно. Так же, как и ее ноги, обнаженные до середины бедра.

— Да, конечно.

— А нижнее белье ты надела?

— Ох, ради бога! — Майя сорвала с вешалки жакет.

— Я задала тебе вопрос.

Майя собрала остатки терпения и надела жакет, заканчивавшийся на дюйм выше подола и превращавший сексуальное маленькое платье в сексуальный маленький костюм.

— Странный вопрос от бывшего «ребенка-цветка». Думаю, с 1963-го по 1972-й у тебя вообще не было никакого нижнего белья.

— Было. Для особых случаев у меня имелись очень симпатичные «вареные» трусики.

Обезоруженная Майя опустилась на табуретку и рассмеялась.

— Ох, Лу, в моем болезненном мозгу возник чудовищный образ! Это какой же особый случай нужен для того, чтобы надеть «вареные» трусики?

— Не заговаривай мне зубы. Ответь на вопрос.

— Ну, ничего столь нарядного у меня нет, но белье есть, причем самое модное. Так что если со мной произойдет несчастный случай, краснеть не придется.

— Меня волнует не несчастный случай, а цель этой встречи.

Майя выпрямилась и взяла недовольное лицо Лулу в ладони. Оказывается, никакого терпения ей не требовалось. Нужно было просто вспомнить любовь.

— Тебе вообще не о чем волноваться. Обещаю вести себя хорошо.

— Волноваться — это моя работа, — пробормотала Лулу.

— Тогда сделай перерыв. Я собираюсь вкусно пообедать, выяснить, что там придумал Сэм, а заодно получить удовольствие, сведя его с ума.

— Ты все еще неравнодушна к нему.

— Я никогда не была неравнодушной к нему. Я его любила.

У Лулу опустились плечи.

— Ох, милая… — Она подняла руку и пригладила Майе волосы. — Лучше бы он сгинул в своем проклятом Нью-Йорке.

— Но он не сгинул. Не знаю, то ли это остатки прежнего чувства, то ли новое, изменившееся за прошедшие годы. Неужели я не должна это выяснить?

— Ты по-другому не сможешь. Но мне хотелось бы, чтобы ты сначала дала ему пинка под зад.

Майя повернулась к зеркалу и надела цепочку из кованого золота, от которой в ложбинку между грудями спускалась узкая полоска жемчуга.

— Если Сэма не пнет под зад это платье — значит, его не проймет ничто.

Лулу поджала губы и покачала головой.

— Не так уж глупо.

— Я долго этому училась. — Майя накрасила губы кроваво-красной помадой, взбила гриву рыжих волос и повернулась. — Как я выгляжу?

— Как пожирательница мужчин.

— Значит, в самый раз.

Майя решила, что время она тоже выбрала в самый раз. Она вошла в вестибюль «Мэджик-Инн» ровно в семь. Молодой портье вытаращил на нее глаза и выронил пачку бумаг, которую держал в руке. Довольная Майя одарила его улыбкой убийцы и прошла в «Колдовство», главную столовую гостиницы.

Обведя взглядом зал, она увидела в нем некоторые перемены и сильно удивилась. При мысли о том, что Сэм даром времени не терял, ее охватило неприятное чувство зависти.