В средне– и долгосрочной перспективе это нормальные государственные финансы, отсутствие дефицита бюджета, даже его угрозы, вменяемая, спокойная, предсказуемая бюджетная политика. Сейчас у нас подзатянувшиеся тучные годы, они длятся вдвое дольше, чем служил Иаков за Рахиль. За это время можно было накормить тремя хлебами ошеломляющее число соотечественников.

Вспомним годы тощие: 1997 год, начало мирового кризиса, план Фишера – Кудрина по сокращению нерациональных расходов и государственных обязательств (вплоть до замораживания строительства административных зданий). Сейчас – заранее, пока нефтегазовые доходы текут рекой, – нужен такой же план, а не популистские расходы.

Популистские (приносящие конъюнктурный политический успех правящему классу) и популярные (приносящие пользу народу, его благосостоянию, здоровью и интеллекту) – это принципиально разные расходы.

В природе существуют два способа держать бюджетный баланс – сокращение расходов или повышение налогов. И эта дилемма всегда стояла и стоит перед любой национальной экономикой.

Условно, в Соединенном Королевстве при Кэмероне у вас идет сокращение расходов (например, как сейчас: на министерство иностранных дел – на 50 %, на юстицию – на 35 %), если придет Эд Милибэнд – у вас будет повышение налогов. Но в стагнирующей и инфляционной экономике повышать налоги – это еще сильнее тормозить рост (в то время как никто не отменял частично монетарную природу инфляции – ее рост от чрезмерных нерациональных расходов).

Антон Силуанов на самом деле провоцирует политические власти: он их пугает. Вы напринимали решений по расходам, а вот я вам показываю, что теперь ради этого придется делать. Ужас же, что придется делать!

Но при этом расписывается в том, что он не определяет политику: кто-то наверху принял решение о том, что нужны чрезмерные расходы на непроизводительные, непродуктивные сектора, а его дело маленькое – искать способы увеличения доходов (в один карман кладем населению деньги – из другого забираем).

В общем, менять надо именно политику – резать непроизводительные расходы и, извиняюсь, необеспеченные мандаты. То есть срочно спасаться, возвращаясь к политике проклятых 1990-х. Принять несколько «непопулярных» антипопулистских решений, которые на выходе окажутся ох какими популярными!

Только вот кто ж их примет, если у них там наверху в моде всякая попса со Стасом Михайловым наперевес, а все популистское приравнивается к популярному. И получаются – поп-решения.

2014 г.

Академик АН СССР и АН УССР, специалист по вычислительной технике Виктор Глушков демонстрировал председателю Госплана СССР Николаю Байбакову безграничные возможности математически исчисляемого планирования народного хозяйства: «Вот вы, Николай Константинович, будете по громкой связи объявлять, что в стране не хватает сегодня столько-то литров молока. Тут же будут оптимальным образом пересчитываться все отраслевые планы, и к вечеру все будет в порядке».

Формулу священного Грааля оптимального планирования искали целыми академическими институтами, но так и не обнаружили – это вам не код да Винчи расшифровывать.

Как только на страну обрушилась рыночная экономика, дефицит товаров волшебным образом исчез – без всякого плана, точнее благодаря его отсутствию. Роль Байбакова, вооруженного громкой связью, взяли на себя миллионы агентов рынка. Нынче же на закон «О стратегическом планировании в Российской Федерации», в июле сего года подписанный президентом, возлагались большие надежды. Еще до его подписания поползли слухи о том, что закон вернет централизованное планирование и пятилетки – тут-то мы с облегчением вздохнем и заживем, наконец, счастливо.

Ничего подобного в законе, разумеется, нет: он, собственно, закладывает правовые основы стратегического планирования, закрепляя роль главного стратега за президентом, придавая юридический статус программным документам правительства и Совбеза. Но симптоматичны слухи – даешь пятилетку за три года! И еще более симптоматична готовность одобрить возвращение к централизованному планированию по госплановскому типу. Совок, оформленный законодательно, – мечта среднестатистического по своим ТТХ депутата и изголодавшегося по звонкам журналистов прикремленного эксперта. Но даже административно и технически это едва ли возможно.

Рецепты госплановских колдовства, ворожбы, отворота и приворота давно утрачены.

Юрий Маслюков, который не успел сверстать план 13-й пятилетки (1991–1995) и испытывал при этом неимоверные сложности, умер. Как восстановить 2000 материальных балансов Госплана и 20 000 – Госснаба, решительно непонятно. «Из вереска напиток забыт давным-давно». И даже этот напиток не решил за все десятилетия советской власти ни одной серьезной проблемы.

Хотя, как выяснилось, централизованное планирование может быть предметом державной ностальгии. Что несколько удивительно, ведь ответ на перестроечный вопрос – «план и рынок: вместе или раздельно?» – уже давно дан. Тем не менее надо признать, что столь специфическая тоска по романтике материальных балансов вписывается в сегодняшний «окрымленный» политический ландшафт.

Вопрос содержательный: зачем нужно восстанавливать Госплан и пятилетки? Чтобы обратно в очереди встать? Как будто это так же духоподъемно, как переименовать Волгоград в Сталинград.

Еще один вопрос: зачем все-таки понадобился именно сейчас закон о стратегическом планировании? Чтобы лучше выполнялись майские указы президента? Чтобы хотя бы кто-то, кроме разработчиков, прочитал очередную среднесрочную программу правительства или официальный сценарий, единственное мерило которого – близкий к астрологическому прогноз цены на нефть?

Все это имеет мало отношения к реальной действительности и носит, деликатно выражаясь, стохастический, вероятностный характер. Заставляя вспомнить любимую поговорку экономистов, утомленных монотонным стратегическим планированием и прогнозированием: «Экономический прогноз и гадание на кофейной гуще отличаются друг от друга только тем, что результаты последнего иногда сбываются».

Очень трогательны еще попытки спрогнозировать векторы научно-технического развития. Эта сага о форсайтах (в смысле о такого рода прогнозах) неоднократно доказывала свою несостоятельность: научный прогресс идет, как правило, не в том направлении, где обуреваемый пагубной самонадеянностью футуролог его нетерпеливо поджидает.

Вероятно, считалось, что без юридического определения стратегического планирования ничего с места не сдвинется. И ведь правда: как же двигаться вперед без ст. 3, п. 1 закона, согласно которому стратегическое планирование – это «деятельность участников стратегического планирования по целеполаганию, прогнозированию, планированию и программированию социально-экономического развития РФ, субъектов РФ и муниципальных образований, отраслей экономики и сфер государственного и муниципального управления, обеспечения национальной безопасности РФ, направленная на решение задач устойчивого социально-экономического развития РФ, субъектов РФ и муниципальных образований и обеспечение национальной безопасности РФ»?