Элиас замедлил дыхание в точности так же, как он делал, преследуя оленя. Его дар не помогал ему приблизиться к добыче. Для этого было необходимо умение ориентироваться в лесу и терпение, но когда он оказывался на расстоянии вытянутой руки от жертвы, он мог схватить даже большого самца оленя, связать его веревкой, перед тем как заколоть, пока зверь пытался бороться и вырывался из хватки, которую не мог разорвать.

Элиас не признался Дидсу, что никогда прежде не убивал человека. Вряд ли подобная тема подходила для разговора со стрелком, чьей работой было привлекать самых отпетых преступников к правосудию или как минимум вершить своего рода возмездие. За свою пока еще короткую жизнь Дидс, несомненно, убил не одну дюжину человек. Элиас – нет, до этого самого вечера, когда он впервые размахнулся тяжелым лезвием на высоте человеческой шеи и лишил жизни человека, чьего лица так и не увидел. Элиас замешкался, злясь на нападавших за то, что они вынуждали его убить их, хотя в терзаниях не было особого смысла. Окруженный врагами, он чувствовал, как с каждым новым принятым решением его дар обнаруживает новые и новые угрозы, направленные на него. Одной Богине известно, как бандиты ухитряются так хорошо ориентироваться в темноте. Должно быть, огонь костра на время ослепил Элиаса. Он ведь не ожидал нападения, а потому не сводил с огня глаз.

Под непрекращающиеся выстрелы Дидса Элиас сделал шаг прямо через линию огня и вонзил нож в грудь человеку, размахивавшему не то топором, не то мясницким ножом. Элиас открыл глаза и увидел лишь хаос и движущиеся тени, потому закрыл их снова – и воцарился мир. Выход остается всегда, даже когда каждый выбор влечет за собой опасность. Во тьме возле дороги ему в голову пришел правильный ответ: убить всех. Он почувствовал потрясение, осознав, что может сделать это, но к тому времени он уже почти потерял голову; брызги крови летели на него, когда он рассекал врагов, бил ножом и размахивал руками, пока руки не налились свинцом, а в груди не запылал огонь. Элиас думал, что, как охотник, он обладает тренированным телом, но никогда в жизни он не испытывал ничего более изматывающего, как в эти секунды – или часы? Неизвестно, сколько времени продолжалась бойня. Все в мире в один миг стало просто, Дидс наконец прекратил стрельбу, и Элиас снова открыл глаза.

Они стояли почти спина к спине, ярдах в тридцати от костра. Земля вокруг них была усыпана телами, а те, кому повезло остаться в живых, убегали прочь, мелькая между деревьев, в ужасе от жестокости. Оба мужчины тяжело дышали. Элиас вдруг пришел в бешенство. Едва Дидс открыл рот, чтобы что-то сказать, охотник схватил его за рубашку и почти поднял над землей, заставив попятиться.

– Этого тебе достаточно? Ну что, минейр Дидс, по- твоему, я готов?

– Считай, что да, – спокойно ответил Дидс. – Хотя мне понадобится либо третий револьвер, либо способ перезаряжать быстрее. Или меч. Когда у меня закончились пули, я думал, мне крышка. Так что – спасибо. Ты не раз спас мне жизнь.

Элиас отпустил его и побрел назад к костру. Дидс наблюдал, как он при помощи тряпки и бутылки с водой вытирает со своей кожи кровь, не переставая морщиться. Дидс подошел к нему, уселся на бревно и принялся перезаряжать оружие, глядя на охотника.

– Это не я предложил взять твоих дочерей, – сказал Дидс. – Просто хочу, чтобы ты знал. Я не имею к этому отношения.

Элиас медленно повернулся к нему, вытирая шею сзади красной тряпкой, пропитанной кровью и сочащейся, как кусок сырой говядины.

– Я ответил на твои вопросы. Я убил людей. Теперь твоя очередь отвечать. Что, если я умру в городе? Что, если я не справлюсь? Что, если вы с генералом ошиблись насчет меня? Если я схлопочу пулю или сломаю шею, что тогда будет с моими дочерями?

Дидс не отвел взгляд.

– Генерал Джастан Олдан Эйрис – человек чести. Он не воюет с детьми. Даю тебе слово: их отправят назад в твою деревню и отдадут под опеку кому-нибудь из местных. Если ты не справишься, генерал не захочет держать у себя ничего связанного с тобой, поверь мне.

– Вам обоим следует быть умнее и обращаться с моими девочками как следует, минейр Дидс. Пока я рядом.

Несколько мгновений они смотрели друг на друга. Уже давно никто не осмеливался угрожать Вику Дидсу, с тех самых пор, как молва о нем разошлась по округе. Он отвернулся, как только Элиас продолжил смывать кровь и выжимать тряпку. Он был похож на раскрашенного дьявола. Дидс запоздало вздрогнул. Он ожидал увидеть парочку грабителей или дорожных головорезов, но никак не думал, что несколько дюжин воющих ублюдков нападет на них в ночи. Неудивительно, что генерал получает жалобы на убийства и ограбления на этой дороге.

Но даже этого оказалось недостаточно. Дидс покачал головой, думая о том, что же они с Джастаном Олданом Эйрисом явили миру. Он поглядел на своего умывающегося спутника и заметил, что щетина на подбородке Элиаса уже начала седеть. Когда король умрет, быть может, Дидсу лучше сесть на корабль и отправиться куда-нибудь на время. Он не хотел стоять между Элиасом Постом и его дочками, и уж тем более не хотел, чтобы этот человек считал его своим врагом.

Дженни взяла Алису за руку, они вместе уселись на деревянную скамью и стали ждать, когда им принесут еду. Женщина, заправлявшая лагерной кухней, казалась им огромной; щеки ее были всегда розовыми, а на переднике проступали следы пота. Миссис Дальтон заведовала обширными запасами картофеля и моркови, специй, мясных туш, птицы и рыбы, необходимыми для того, чтобы накормить пять тысяч солдат. За день ей не раз приходилось вместе с четырьмя десятками молодых помощников нарезать, готовить и подавать еду тем, кто уже выстроился в очередь, раскладывая ее по мискам и разливая по кружкам. Похлебку давали жидкую, но к тому моменту, как звучал сигнал о смене караула, в котлах не оставалось ни капли.

Две маленькие девочки получали такую же еду, как и все Бессмертные. Ни одна не могла доесть до конца свою порцию, так что они просто сидели и месили ложками липкую массу, пока голодные солдаты проходили мимо с вылизанными дочиста мисками и глазели на них. Одна лишь миссис Дальтон заговаривала с дочками Элиаса, когда приносила им миски и когда забирала их, постоянно цокая языком от того, как мало они ели.

– Поклевали, как воробушки! – говорила она, качая головой. – Вы же зачахнете, если не станете кушать как следует, поняли? Превратитесь в две тени, так и будете сидеть в этих своих платьицах, такие несчастные. Что тогда скажет генерал, а? Он же меня отругает. Вот, положите в кармашек, съедите позже, – с этими словами она выкладывала на стол между ними яблоко.

Дженни не чувствовала злобы в миссис Дальтон, но все равно не доверяла ей. Если ей хотелось получить ответ на какой-нибудь вопрос, проще было подговорить Алису задать его. Младшая сестренка выглядела как сущий ангел, пухленький и белокурый, люди не видели в ней лукавства, какое иногда замечали в Дженни. Сестра продолжала возить по тарелке сероватый кусок хряща, и Дженни толкнула Алису в бок, так что та, вздрогнув, подняла голову.

– О! М-м… миссис Дальтон?

– Да, милая?