Связь между ростом с одной стороны и профессиональным успехом и лидерством – с другой очень крепка, тому существуют многочисленные свидетельства{98}. Высокие люди в среднем получают более высокую зарплату, среди работников с высоким статусом их количество непропорционально велико, даже когда для работы требуется определенный уровень образования и физической силы. Среди высшего руководства компаний высоких людей больше, чем низкорослых, и большинство президентов США были выше среднего роста (хотя Джеймс Мэдисон и был всего пяти футов и четырех дюймов). Некоторые исследования даже выявили корреляцию между ростом и личным благосостоянием{99}.

Причин, по которым более высокие люди традиционно более успешны, довольно много. Некоторые исследователи предположили, что подростки, выделяющиеся ростом, более популярны среди сверстников и соответственно имеют больше возможности укрепить навыки общения и обладают более выраженным чувством собственного достоинства, которое помогает им в дальнейшей жизни{100}. Одна из главных причин этого состоит в том, что мы связываем рост с властью. Поэтому при прочих равных – или почти равных – условиях более высокий человек обычно считается более могущественным и соответственно ему приписывается больше власти и авторитета. Более высоким людям часто достается хорошая работа и более высокие зарплаты, что укрепляет связь между властью и ростом.

Даже при том, что мы считаем властных людей более высокими, наше восприятие их роста зависит еще и от того, насколько сильными и авторитетными мы воспринимаем самих себя. Наше субъективное впечатление о росте (и своем, и других людей) зависит от борьбы приоритетов в рамках нашего собственного восприятия.

Проверяя это исследованиями{101}, ученые для начала разделили участников на две группы, а затем попытались добиться того, чтобы одна группа почувствовала себя более властной, а другая менее. Одних испытуемых попросили написать о прошлом опыте, когда они имели власть над кем-то, других – о том, как они были вынуждены подчиниться чужой воле. Затем обеим группам дали изображение человека и попросили оценить его рост. Те, кто описывал воспоминания о своей власти, воспринимали человека как более низкорослого. Иными словами, тем, кто чувствовал себя обладающим властью, изображенный человек казался ниже, и наоборот.

Во втором эксперименте исследователи уже не просили участников вспоминать прошлый опыт, а создали ощущение напрямую: участников приглашали в лабораторию попарно и просили сыграть в игру (описывалась выше) «Диктатор», в которой две роли – начальник (или диктатор) и реципиент. Диктатору дается 10 долларов, он по собственному усмотрению делит их с реципиентом, то есть диктатор контролирует ситуацию, а реципиент совершенно безвластен и полностью ему подчинен. Участникам произвольным образом назначали роль властного диктатора или не имеющего власти реципиента. По ходу игры участников просили определить рост и вес партнера. Как и в предыдущем эксперименте, участники, которые получили роль диктатора и потому чувствовали себя более властными, занижали вес и рост партнера и считали его более низкорослым и легким, чем он был на самом деле. С участниками, получившими роль реципиента, происходило обратное: из-за унизительной роли они чувствовали себя бессильными и потому считали своего диктатора более высоким и крупным, чем он был в действительности.

Аналогичные исследования показали, что восприятие властности влияет и на то, как мы оцениваем свой собственный вес. В ходе двух экспериментов исследователи вызывали в участниках ощущение власти: просили вспомнить «властную» и «безвластную» ситуацию или назначали испытуемому властную роль (менеджера) или безвластную (подчиненного работника){102}. Затем каждому участнику давали шест, сделанный специально для него. Шест был ровно на 20 дюймов (51 см) выше его роста. Участника просили отметить на шесте свой рост. Те, кто оказался во «властной» группе, указывали рост выше, чем те, кто оказался в «безвластной» группе.

Чем более могущественными мы себя ощущаем, тем больший рост себе приписываем и тем более низкорослыми считаем других. Как и в предыдущих случаях, эксперимент ясно показывает, что физическое восприятие даже таких объективных свойств, как рост, часто бывает субъективным и зависит от наших эмоций и психических состояний.

Все вы, конечно, хоть раз видели на трассе высокий внедорожник, возносящийся над другими машинами, и пытались представить себе, какие комплексы его владелец пытается компенсировать. Ситуация не нова: кто-то смеется над ее карикатурностью, кто-то говорит о большей надежности крупных автомобилей. Однако среди прочих причин неоспорима одна: высота связана с ощущением власти.

Поскольку мы автоматически ассоциируем положение по вертикали с властью, на наше мнение о людях может повлиять и ракурс съемки. Группа исследователей{103} задалась вопросом, может ли эта связь использоваться в средствах массовой информации и различаются ли ракурсы при съемке носителей власти и невластных фигур. Даже не будучи фотографами или операторами, мы понимаем, что съемку можно вести под разным углом, и не нуждаемся в специальных знаниях, чтобы отличить съемку снизу вверх от съемки сверху вниз или прямой съемки. Когда человека фотографируют снизу, зритель смотрит на него как бы снизу вверх. Исследователи взяли списки американского журнала Time «100 людей, оказавших влияние на мир» и «100 самых значительных персон нашего века», поскольку люди в этих списках явно обладают властью. Фото этих властных и влиятельных людей ученые показали профессиональным фотографам, не подозревавшим о целях исследования, и попросили указать ракурс каждого снимка. Фотографы-профессионалы в среднем сошлись в том, что снимки сделаны снизу. Иными словами, когда мы видим этих людей на фото, мы смотрим на них снизу вверх. То есть фотографы и редакторы журналов специально показывают влиятельных людей кадром снизу вверх, чтобы они выглядели более властными.