Куда ехать? Как меняться? Куда бежать? Даже Куба, пламенный Остров Свободы, уже предлагает тот же набор, что и любой попсовый курорт мира. Юра Трофименко, съездивший туда на майские праздники в прошлом году, остался доволен, но рассказывал о красных пионерских галстуках уже как о забавном аттракционе. Уезжать навсегда стало некуда. Везде одно и то же: пусть разные, но такие одинаковые достопримечательности и туристы, одинаковые до одури.

Раньше от таких мыслей спасала работа в газете. Потом, в двухтысячном, успокаивал некий призрачный успех, ведь газета-то становилась все популярнее, и, значит, он делал свое дело неплохо и не зря. А потом пришло осознание, что успех, достижение которого, как проповедуют на тренингах, «есть главная цель вашей жизни», не приносит обыкновенного счастья — счастья, как некоего набора чувств, пусть сиюминутных, но ослепительно ярких.

Андрей пробовал поделиться своими соображениями с Ольгой. Супруга, как нормальная, спокойная и уравновешенная женщина, смотрела на вещи более прозаично. Многих кумиров Андрея Ольга не понимала и, как юрист, опускала Андрея с небес на землю убийственными аргументами. Главный из них был тот, что все его «выдающиеся личности» так или иначе «плохо кончили».

— Понимаешь, невозможно «гореть» всегда. Это просто противоестественно… — говорила Ольга Андрею на кухне, измельчая чеснок пестиком в ступке. — Вот возьми Че Гевару. Или этого, Камиллу, как его, еще пионерская дружина его имени была?

— Сьенфуэгос, — подсказал Андрей.

— Да, точно, — продолжила Ольга, — почисть-ка мне еще зубок чесноку! Так вот, оба они погибли! Один в двадцать пять вроде бы а второй — в сорок! Как тебе это?

— Оля, ты пойми! Они не жили — горели!

— Вот именно, Андрей! Сгорели — и нету их. А так бы жили и поживали. Кстати… Помнишь, какая должность была у твоего Гевары, царство ему небесное?

— Смутно.

— Министр промышленности и Президент Национального банка Кубы!

Ольга иногда удивляла Андрея тем, насколько много она знает и тем, как широк диапазон этих познаний. Не давая мужу передохнуть, Ольга продолжила, вытирая руки о передник:

— Как тебе должность? Представляешь такое — но в наше время и в нашей стране? Минпром и Нацбанк одному человеку возглавить?!

Андрей подумал, что в нашей стране это попросту невозможно, но промолчал. Ольга, видя какой эффект произвели ее слова, продолжала:

— А у нас только институт закончили — и уже революцию делать мечтают! Вот в Нацбанке послужи!

— Оля, ты сама себе противоречишь. Он сначала революцию совершил, а потом уже — в Нацбанк…

— А потом?

— А потом уехал в Боливию, где и погиб, пытаясь совершить новую революцию. Сама ведь знаешь. Представь, как его все достало в Минпроме и в банке!

Ольга усмехнулась: она как раз прекрасно понимала, как именно могло все достать и Минпроме и в Нацбанке. Но промолчала: что толку спорить с Андреем, тем более тогда, когда он пытается подогреть свою неудовлетворенность, вспоминая столь одиозных личностей.

А Андрей с присущим ему запалом продолжил развивать мысль:

— Вот приходит он на работу. А там ему менеджеры: «Ваш кофе, товарищ Гевара!!! Ваша сигара!!! Вам зажечь ее?» — Андрей согнулся в поклоне, изображая, как именно подносят зажигалку к сигаре Че.

Вышло у него это на редкость убого. Ольга вновь усмехнулась. Хорошо еще, что Андрей даже не пытался всмотреться в лицо жены, иначе давным-давно перестал бы болтать и бегом бы отправился выносить мусор не только из их квартиры, но и из всех квартир их дома.

— Или еще. Представь, подходит к нему зам. И говорит: «Завтра у нас корпоратив в нашей Сьерра-Маэстре. Едут все отделы». А ему что делать? Ехать?

— Ну, ехать, наверное, — пожала плечами Ольга, еще не понимая, к чему клонит супруг.

— Вот! — торжествующе воскликнул Андрей. — Его это так достало, что хоть в Боливию!

— Ты на что намекаешь? — нелогично обиделась Ольга.

— Да ни на что…

— Андрюша, — Ольга чуть уменьшила газ под кастрюлей и вернулась к беседе с мужем. — Ну, что с тобой? Все же хорошо!

— В том-то и дело… — буркнул Андрей, — все хорошо… До приторности хорошо. Я даже не понимаю, что произошло и главное — кто это выдумал сделать с нами… Вот это твое «все хорошо»…

«Давно уже все «нехорошо», — подумала в это время и Ольга.

Когда она вышла на крыльцо, Андрей уже набил и теперь раскуривал свою любимую трубочку. Ольга попыталась обнять Андрея сзади за талию. Теоретически уик-энд еще можно было спасти, если постараться. И Ольга сделала последнее усилие.

— Андрюша… — начала она, стараясь говорить как можно мягче и изо всех сил скрывая нарастающее раздражение. — Послушай меня, пожалуйста, я ведь…

Но Андрей отстранил ее руки и отошел в сторону. Ольга совершенно отчетливо ощутила, как он залезает в свою раковину, будто улитка или рак-отшельник. И она точно знала, что из этой раковины вытащить его будет очень сложно, почти невозможно. Да и не хотела она этого. Не для того она поехала на дачу, чтобы разбираться в душевном состоянии супруга и копаться в его тонкой творческой натуре.

— Я не понимаю, что происходит, — продолжила она. — Может быть, объяснишь?

— Ничего не происходит… — ответил Андрей и выдохнул ей в лицо клуб дыма. — Просто оставь меня в покое.

— Видел бы ты себя со стороны… — пытаясь сдержаться, проговорила Ольга.

— Оля, помолчи, пожалуйста, немного! — раздраженно ответил Андрей. — Умоляю, помолчи!

— Отчего ты так злишься? — все еще пыталась понять Оля. — Что-то случилось?

Андрей злился на себя. За то, что поехал на эту дачу, за то, что не подумал, как разговор вести. За то… За то… За то, что вообще такой идиот и придурок по природе своей суще-глупой. Как и всякий интеллигентный человек, Андрей относился к самобичеванию с любовью.

Но это ведь только так говорится, что человек злится на себя. На самом деле страдают от этого окружающие. А поскольку из окружающих в наличии была только супруга, Андрей выплеснул всю злость на нее. Совершенно незаслуженно и глупо.

— Помолчи, говорю… — резко сказал он. — Прошу. А еще лучше — иди в дом. Я не могу с тобой сейчас общаться… Не получается. Мне надо побыть одному.

— Знаешь, я могу вообще уехать! — заявила Ольга и повернулась к двери. — К чертовой матери!

— Хочешь — уезжай, — пожал плечами Андрей, в душе радуясь тому, что вот-вот сможет остаться совершенно один. — Только не устраивай, пожалуйста, спектакль.

Но Ольга и не собиралась устраивать спектакль. Снова ее накрыла досада. На то, что вчера превозмогая себя, она пыталась хоть как-то наладить личную жизнь. И на то, что рубашечку сексуальную, как дура, на себя вчера натягивала. И на то, что сегодня яичницу эту жарила, да еще и старалась, чтобы вкуснее было. Лучше бы сидела дома, листала себе «Космо» или свежую книжечку Устиновой. Не так экзотично, как яичница на даче, зато нервы в порядке.