— Да. И еще мне кажется, что мы за бытом упускаем что-то важное. Ты когда мне последний раз дарил цветы?

— Уж и не припомню… Оль, что с тобой? Тебе скучно? Почитай что-нибудь или посмотри телевизор!

— Андрей, мне не скучно! Вернее, скучно, но я хочу поговорить с тобой!

— Ладно… — Андрей положил на пол книгу и повернулся к Ольге. — О чем говорить будем?

— Ты считаешь, что нам не о чем говорить? — обиделась Ольга.

— Оля, ты видишь, что я отдыхаю?

— Вижу. И еще вижу, что ты уходишь от ответа, Андрей, — Ольга взялась за супруга цепкой хваткой юриста.

— Оля… Хорошо. Вот послушай — мы женаты пятнадцать лет…

— Четырнадцать с половиной.

— Хорошо, пусть будет так. Тебе не кажется, что за четырнадцать с половиной мы достаточно много всего наговорили?

Андрей сказал это и осекся, видя, что слезы готовы брызнуть из глаз жены.

— Оля, я не об этом хотел сказать…

— Об этом, Андрюша…

— Прости… Оль, ты задумывалась когда-то о нашей жизни? Чего мы хотим? Куда мы идем?

— Андрей, ну, задумывалась, конечно!

— Оля… выслушай меня серьезно.

— Слушаю тебя.

— Ты вот в школе кем хотела быть? Актрисой там, певицей, балериной?

— Все девочки хотят быть певицами и актрисами.

— А все мальчики — летчиками, пограничниками и моряками. А знаешь, в чем разница?

— В чем?

— В том, что девочки создают семью и успокаиваются. А мальчики, хотя тоже создают семью, но все равно потом мечтают. И жалеют, что не стали ни летчиками, ни пограничниками, ни моряками.

Андрей встал с дивана, стараясь не прикасаться к жене, и подошел к окну. Там быстро, по-осеннему, вечерело, и было видно, как дети вереницей идут по асфальтовой тропинке к домам.

— Понимаешь, Оля, вот нельзя же жаловаться на жизнь… Вроде сами здоровы, и все есть… Но чего-то вроде как не хватает…

— Так давай уедем куда-то! Хочешь?

Андрей отвернулся от окна и спокойно спросил:

— Куда? И зачем? Давай лучше приготовим солянку…

В тот вечер солянка была хороша. С лимоном и оливками. И съели ее супруги Будниковы под разговор. Но без шампанского… Даже классикам надо следовать не во всем.

Андрей глубоко вздохнул, вспомнив о той солянке. Серьезный разговор тогда был совершенно беспредметен и не нужен. Он и сейчас бы не дал никаких результатов.

Была ли она вообще, эта самая любовь? Та самая, за отрицание которой, классик предлагал вырвать лгуну его язык. Трудно сказать. Такой любви, которая рушит все преграды, будит спящих принцесс и заставляет отправляться незнамо зачем за сорок морей в тридевятое царство, может, и не было. Но были дни и ночи вместе. И вечера, и утра. И было бессонное бдение у кровати больной дочери. И была, конечно, сама дочь и радость от осознания того, что она появится — настоящая, неподдельная — и возвышающее, окрыляющее счастье, когда она появилась.

И было то самое первое свидание на мосту, о котором так не хотелось говорить в ресторане «Под мостом», а за ним еще… ну, не сотни и тысячи, конечно, но с десяток свиданий, на которых Андрей пытался показаться остроумным и просто умным. А Ольга красивой и привлекательной. И, черт возьми, они такими и были! Честное слово, были! А еще был первый совместный отпуск и первая в уже далеко не юном возрасте поездка за границу, в Болгарию. И была до крови прокушенная рука у Андрея, когда ждал он под роддомом Катьку.

И были седые волосы у Ольги, когда Андрей на первой их машине попал в аварию. Сотовых тогда и в помине не было, а из ГАИ на домашний телефон и без подробностей сообщили, что супруг попал в аварию и находится в больнице, после чего повесили трубку. И мчалась тогда Ольга в богом забытый районный центр на перекладных, рисуя в голове картинки одна страшнее другой. Примчалась, чтобы узнать, что у Андрея перелом мизинца на правой ноге и две царапины на обеих щеках. И она была счастлива, что вышло так, а не так, как ей подсказывало ее богатое воображение.

Было, конечно было, и многое. Вот только куда делось-то?

Наутро машина остановилась на улице мертвого в это время года дачного поселка. Вдалеке был виден дымок из трубы сторожки — дежурный топил печку. Было безлюдно и тихо. Деревья уже избавились от листвы. За последними домами поселка черной стеной высился лес. Лишь кое-где белели березы, подчеркивая его мрачную осеннюю неприветливость.

Ольга и Андрей вышли из машины, со скрипом открыли калитку и вошли в мертвый и холодный дом. Андрей поставил на пол пакеты с едой, купленной в магазинчике у автозаправки, и вдохнул тяжелый сырой воздух. Такой сырой, с затхлостью, мертвый воздух бывает только в подвалах, погребах и запертых на зиму дачах.

— Надо бы камин растопить… — пробормотал Андрей. — Пойду дров наколю. Мужик я или не мужик?

Он пошел колоть дрова, заготовленные именно для такого случая еще с лета, а Ольга занялась завтраком. Через полчаса Андрей с грохотом высыпал поленья на специальный коврик перед камином и подумал, что вот уже лет пять у них есть своя дача. Неплохая, в общем-то, дача. С камином и мансардой. И даже с видом на лес. Но если посчитать время, которое они проводят на этой самой даче, то выйдет едва ли пара месяцев.

* * *

Дача для представителя среднего класса — место культовое и значимое. Здесь менеджеры, журналисты, юристы, администраторы жарят мясо, чтобы с ним сфотографироваться, пьют вино, чтобы сфотографироваться с бокалом, собирают яблоки, чтобы сфотографироваться с корзиной, и собираются компаниями… нетрудно догадаться, для чего именно.

Андрей долго упирался, но Ольга настояла. У них, считала она, тоже должен быть загородный дом. С камином. Как у нормальных людей. Аргументами служили утверждения, что у Ефремовых есть дача, у Светки — двухэтажный деревянный финский сруб, у Лебедева — вообще вилла в три этажа.

В общем, Андрей уступил, и супруги влезли в кредит, но приобрели участок в довольно живописной местности, у деревни под названием Красный хутор. Тогда же Ольга открыла в себе талант дизайнера. Обложившись журналами «Мир Вилл» и «Приусадебная мечта», супруга делала какие-то вырезки и закладки. По утрам в выходные Ольга не пропускала ни одной передачи по ящику, где ухоженные, чисто выбритые трезвые строители в отглаженных комбинезонах буквально за сорок шесть минут эфирного времени делали из совкового сарайчика то домик в стиле «Прованс», то ранчо в стиле «кантри», то из убитого гаража барскую помещичью усадьбу. Андрей еще не видел в этом опасности, но чувствовал ее, как зверя на сафари, всей кожей спины.

И ожидаемая опасность явилась в образе хмурого прораба и такой же неприветливой бригады. Прораб послушал Ольгу, с недолжным вниманием отнесся к ее вырезкам и закладкам и попросил денег вперед. На материалы и, как он выразился, на расходное. Андрей не очень понял, что за расходное, но денег дал.