– Это я не могу терпеть, – сказал я и, повернув Зайчика, ринулся к месту схватки.

Кольцо рыцарей сжималось вокруг отряда варваров с каждой минутой, Я подскакал к тесному ряду тяжелых конников, через которых еще надо протиснуться вперед, как раз в момент, когда удачно брошенный молот ударил вождя в лоб. Он покачнулся и остановился, тряхнув головой, глаза затуманились на миг, но в следующее мгновение взревел оскорбленно и снова поднял над собой огромную палицу.

Однако этого мгновения оказалось достаточно: сразу три короткие пики вонзились в его бока. Он закричал страшно, двинулся вперед, увлекая за собой соратников и нанося страшные удары, сумел выбить из седла еще троих, затем его колени подломились…

Я еще услышал его хриплый крик:

– Вперед!.. Убьем Ричарда…

Воодушевленные рыцари и латные ратники с еще большей яростью стиснули кольцо, а из варваров словно выдернули стержень: начали отбиваться кое-как, уже смирившись с неизбежностью смерти.

Я повернул коня, Боудеррия посмотрела на меня с удивлением, но тоже пустила своего следом. Мы поднялись на холм, граф Ришар сказал с сожалением:

– Обилие плодов клонит ветвь книзу, пышный хвост замедляет походку павлина, быстроногого коня стреножат.

– Гм, – сказал я, – растолкуйте, граф. А то я что-то сегодня туповат.

– Вот так сами достоинства причиняют зло, – пояснил он. – Вредят! Будь эти герои не так отважны и горды, либо убежали бы и сохранили жизни, либо сдались бы… Таких отважных воинов мы бы только угостили вином и постарались склонить на свою сторону..

– Дураки, – согласился я. – Вообще, среди ненавистных качеств врага не последнее место занимают его достоинства, не так ли?

Он хмуро усмехнулся.

– Увы, так. Но мы, рыцари, должны ценить доблесть и в противнике.

– Должны, – согласился я. – Должны, да.

На поле боя священники и лекари торопливо обходят раненых, одних торопливо перевязывают, других причащают, мои алхимики лечат своими способами, но если тяжелораненый приходит в себя и выказывает признаки выздоровления, священник старательно смотрит мимо, потом разберемся, а пока все мы в одной лодке.

Я выехал на место самых ожесточенных схваток, спрыгнул на землю и тоже пошел, высматривая тех, кто даже при хорошем лечении точно не дотянет до ночи.

Они открывали глаза, провожали меня взглядами, я медленно шел по залитой кровью земле, постепенно нарастает слабость, холодок начинает проникать даже в кости.

В сторонке заметил целый вал трупов варваров, а в середине фигура в доспехах, наполовину завалена полуголыми трупами. Почти все рассечены так страшно, что никому второго удара уже не потребовалось, рукоять чудовищных размеров секиры прикрыта когда-то белым плащом с красным крестом.

Пока я делился частичкой жизни с ранеными, двое священников вытащили там доблестного воина, это оказался массивный гигант, весь в железе, широкий и со вздутой грудью.

С него сняли шлем, оттуда освобожденно выплеснулась бородища, я с изумлением смотрел в лицо героя, узнавая эти грубые черты, словно вытесанные каменотесом из гранитной глыбы, эти широченные плечи.

Священники что-то говорили ему, один начал суетливо протирать мокрой тряпкой лицо раненого, тот прорычал что-то грубым и бухающим голосом, словно за его спиной кто-то бьет в огромный барабан, скривился.

Я крикнул:

– Бернардище!.. Тебя помяло сильно?

Он скорчился, монахи приподнимают, усаживая, он рыкнул:

– А не видно?

Я сказал подбадривающе:

– А представь себе, дружище, каково сейчас тому усатому, которому ты засадил топором между ног?..

Он повернул ко мне бледное лицо.

– И как он?

– Еще жив, – утешил я. – Верещит, как придушенная бревном свинья.

Он сказал с облегчением:

– Фу-у, даже болеть перестало. Да, я ему крепко врезал…

– Даже, – сказал я, – если бы он выжил, уже не смог бы… ха-ха… жениться.

Он совсем повеселел, приподнялся на локте.

– По-моему, у меня уже и не так уж болит… Пойду посмотрю, что там с конем…

– Лежи, – сказал я, – сейчас закончу с сэром Перкинелем, потом с Вудянгом, а затем и к тебе подойду. Чтоб не сказали, что сперва к ближайшим дружкам бегу.

Он хмыкнул, но я видел по его грубому лицу, что польщен. Многие забывают тех, с кем начинали, я не только не забыл, но и сам напоминаю.

– Помнишь, – сказал я, – в прошлый раз я говорил, что быть тебе человеком благородных кровей и основателем длинного аристократического рода? И все виконты, бароны, графы и герцоги будут с гордостью говорить, что ведут род от легендарного Бернарда, которого за великие подвиги какой-то там тогдашний местный лорд прямо на поле битвы возвел в рыцарское сословие?

Он смотрел с недоверием, я закончил с предыдущими ранеными, подошел к нему, сперва возложил руки и залечил раны, достаточно серьезные, а затем сказал властно:

– На колени, Бернард!

Он с неохотой опустился на колено, я вытащил меч и ударил плашмя по плечу.

– Пусть этот удар будет последним, который ты стерпишь!.. Возвожу тебя в рыцарское достоинство, сэр Бернард, и возлагаю на тебя все обязанности, что неразрывно связаны с благородным сословием: ты должен защищать церковь, женщин и детей, имя твоего сюзерена, заботиться о крестьянах в своей деревне… а она будет, обещаю со всем злорадством, также ты должен справедливо разрешать их споры…

Он все больше распахивал глаза, а нижняя челюсть, тяжелая, как обломок скалы, медленно отвисала.

– Еще ты должен, – продолжил я неумолимо, – бдить и защищать…

Он сказал умоляюще:

– Ваша светлость, а может, пощадите… ну, в память о нашем славном походе к осажденному Зорру? О тех светлых днях?..

Я неумолимо покачал головой.

– Нет. Хороших людей много, если верить церкви, но встречается их почему-то мало. И теперь мы с тобой видим почему. Смирись, взрослей, прими то, что в твоем положении есть и некие малозаметные преимущества…

Он спросил с надеждой:

– Какие?

Я долго добросовестно думал, наконец сказал обрадованно:

– Право первой брачной ночи!

Он скривился.

– Всего-то? Действительно, малозаметное. Я должен возиться с какими-то визжащими, брыкающимися и царапающимися дурами, да еще считать это привилегией?.. Не-е-ет, сэр Ричард, это не по мне.

Я грозно раздвинул плечи, глаза мои метнули молнию, а голос прогремел, как гром из близкой тучи:

– По законам военного времени, сэр Бернард, вы принимаете все, что велит ваш сюзерен! Или чем одарит. И вообще подумайте о всем том длиннейшем генеалогическом древе, весьма разветвленном, что будет гордиться своим происхождением! Вы хотите всех их вот прямо щас просто убить?