Боудерия заметила с интересом:

– Так это были элитные?

– Не похоже? – спросил сэр Витерлих.

Телохранители на этот раз едут к нам близко, второй раз такой оплошности не допустят, чтобы опекаемые первыми вступили в бой.

Боудеррия фыркнула:

– Мне они такими не показались.

Я свое мнение сказать не успел, за нашими спинами послышался частый стук копыт. Пятеро варваров догоняют нас во весь опор. Телохранители, а за ними и Боудеррия с сэром Витерлихом сразу же подали коней в стороны, вытащили мечи и развернулись навстречу.

Я тоже повернул коня и ждал, держа руку вблизи рукояти меча. Варвары начали придерживать коней, передний вскинул обе руки, показывая, что меч и топор на седле.

Я выехал навстречу. Он отвесил сдержанный поклон и сказал твердым голосом:

– Мы сражались храбро, но мергелей было втрое больше. Без вашей помощи победа досталась бы им.

Я ответил сдержанно:

– Не стоит даже упоминать о таких пустяках. Мужчины помогли мужчинам, только и всего.

Он покачал головой.

– Да, но вон тот… что с красными перьями на шлеме, спас мне жизнь, когда на меня набросились трое. Я буду опозорен, если не отплачу ему тем же…

Я покачал головой.

– Спаси жизнь кому-то из друзей, и мы будем в расчете.

Он повысил голос:

– Нет! Моя честь не позволяет такую уловку. Я, сотник отряда серьгоносцев Степак Кривой Рог, пойду за ним и спасу ему жизнь…

Сэр Витерлих ерзал в седле, поглядывал на меня то сердито, то беспомощно, Боудеррия нагло улыбалась, наслаждаясь ситуацией.

Я с самым серьезным и торжественным лицом сказал возвышенно:

– Честь и благородство превыше расчета, ума, мудрости и даже рассудка. Потому я от имени смущенного и донельзя растроганного сэра Витерлиха, у которого даже слов не находится, чтобы выразить охватившие его чуйства, принимаю ваш обет и скрепляю его своим словом Ричарда Длинные Руки.

Варвары насторожились, их очень серьезные лица обратились в мою сторону.

Степак Кривой Рог спросил осторожно:

– Перед нами великий вождь Ричард Повелитель Драконов?

Боудеррия едва слышно вздохнула:

– Господи, он еще и Повелитель Драконов…

– Это иносказательно, – шепнул я ей, а варварам ответил громко: – Да, я есть он самый. Тот, который, да. Следуйте за нами, вам окажут достойным прием, как друзьям и союзникам.

Степак сказал резко:

– Мы не друзья и не союзники. Я просто должник и постараюсь поскорее отдать долг! Причем за мою жизнь я должен спасти ему дважды, так как жизнь воина-серьгоносца, конечно же, дороже жизни жестянщика.

Я ответил кротко:

– Я не сказал, что вы друзья или союзники. Я сказал, вам окажут прием, как друзьям и союзникам.

Степак кивнул, принимая уточнение, сказал громко и гордо:

– Я, Степак Кривой Рог, сотник своего отряда, оставляю командование на своих заместителей, а сам последую за этим воином, спасшим мне жизнь. А это мои люди.

– Люди твоего рода? – уточнил я.

– Да, – ответил он. – Вижу, ты понимаешь наши обычаи.

Я кивнул.

– Конечно. Я ведь из племени айсоров, что входит в объединение ассиров. Там сейчас остался ярл Растенгерк, мой друг и названый брат, я его не видел с тех пор, как помог его младшему брату Элькрефу завоевать принцессу Элеонору Гордую. Кстати, самому Растенгерку я помог добыть его нынешнюю жену Мириам…

У них у всех открывались глаза все шире, а челюсти отвисали. Даже у телохранителей, которые вообще должны только бдить и ни к чему не прислушиваться.

Боудеррия красиво вбросила мечи в ножны. Варвары смотрели на нее с восторгом и почтением.

– У тебя достойная женщина, – сказал Степак с одобрением.

– Да, – согласился я. – Пришлось долго выбирать!

Он ухмыльнулся, все мы понимаем, о чем речь, только Боудеррия надулась, как мышь на крупу, а когда на минутку нас со Степаком разъединили телохранители, сказала злобно:

– Я не ваша женщина!

– Это было в интересах этикета, – пояснил я шепотом.

Варвары снова подъехали, Степак одобрительно кивнул в сторону Боудеррии:

– Сильная женщина! Злая. Хорошо!

Витерлих свернул к своему стану, а варвары, к его ужасу, покорно повернули за ним. Я злорадно усмехнулся. Это просто возмутительно, если наши враги имеют наглость обладать какими-то достоинствами. Особенно теми, что считаются исключительно привилегией рыцарей.

Тяжелая конница герцога Ульриха прошла земли еще четырех королевств, оттесняя кочевников в глубину Гандерсгейма. Одно стойбище не успело вовремя убраться, передовые отряды сожгли его скарб, юрты и шалаши, а также порубили всех, кого успели захватить на месте.

Брабандцы под руководством герцога Готфрида двигались намного севернее, как и предусматривалось нашим планом, расчленяя племена и оставляя в городах гарнизоны. У единственного брода через бурную и широкую реку Истрицу он велел начать возведение крепости, чтобы воспрепятствовать бесконтрольному передвижению кочевых орд с северной части Гандерсгейма в южную.

Мы двигались согласованным с Ульрихом и Готфридом маршрутом, захватывали города, наконец сэр Норберт сообщил с тревогой, что с трех разных сторон нам наперерез двигаются три многочисленные конные орды.

Граф Ришар вздохнул с облегчением.

– Я уж и не надеялся…

– Какие у них силы? – спросил я.

– Примерно впятеро больше, – сказал Норберт, – чем у нас, но все одинаковые, ваша светлость. На этот раз никаких огров не замечено.

– А кентавров, троллей?

– Вроде бы тоже нет, – сказал он, – но ручаться не буду. Среди обычной конницы их не особенно рассмотришь, да и пыль у них всегда столбом.

– Пошлите гонцов к герцогу Ульриху, – сказал я, – и к герцогу Готфриду. Мы ударим первыми, они пусть поддержат с флангов.

Разведчики донесли, что отряды варваров медленно и неспешно, чувствуя полное превосходство, стягиваются на той стороне гигантской долины, куда мы вступили. Раньше я назвал бы их орды войском, теперь уже знаю, что это разные племена, их вожди договорились на короткое время отложить смертельную вражду и ударить по чужакам вместе. Когда начнется бой, все будут больше следить друг за другом, чтобы никто не увиливал, все должны нести потери, а не отсиживаться за чужими спинами…

Асмер вывел вперед лучников, всего три шеренги, однако вдоль всего длинного строя, это не меньше двух тысяч человек. Растет Асмер, хоть и поневоле, но в роли военачальника он мне важнее, чем лучший на всем Севере стрелок из лука.