– Эрика, Джейк, Болди, Лиз… – обратился к ним Хэдли.– Вы уверены, что остаетесь? Изменить ведь уже ничего нельзя будет.

– Уверены,– ответил за всех Болди.– У вас слишком дальний путь, всякое может случиться. Если что-то не получится с ранчо, будем устраиваться на жизнь в этих краях. Здесь тепло, по крайней мере.

– Тогда вопрос к местным,– вновь спросил Хэдли.– Как лучше ехать через город?

– Ну… – чуть удивилась «Негативка».– Раньше я бы посоветовала не попадать в «Квадрат» или «Зону войны», там всякое может случиться, а теперь…

– Что за «Зона войны»? – спросила Лори.

– Мексиканский квартал, где одни эмигранты и нелегалы. Там банды воевали постоянно и даже на улицах строили баррикады иногда, чтобы наивных ловить, которые случайно туда заехали,– ответил за сестру Джейк.– Но сейчас вам просто надо так и ехать по восемьдесят пятой, ее трудно перекрыть.

– Давайте переходить к ритуалу прощания,– сказала Лори.– Ненавижу этот процесс, тем более мы прощаемся навсегда, как мне кажется.

Я бы сплюнул три раза и что-то сказал после такой речи, но американцы куда менее суеверны, чем мы.

Альбукерке был мертв, как и все остальные крупные города. Он встретил нас пустотой, мусором, брошенными машинами, отдельными бестолково блуждающими мертвецами. Мерзкая картина, нагоняющая тоску и мрачность.

Ни в центр, ни на городские окраины мы даже не заезжали. Наша сократившаяся до двух машин колонна довольно бодро проскочила по самому краю города, уверенно ведомая Джейком, который по мере приближения к дому начал все больше и больше волноваться. Разве что обратил мое внимание на то, что авиабаза опустела. На огромном аэродроме, как и в Юме, совмещенном с городским аэропортом, не было видно ни одного самолета. И вообще там никого не было видно, кроме разве что нескольких мертвецов.

– А что за самолеты здесь были?

– Ты знаешь, здесь были «Боевые тени», это такие «геркулесы», на которых возят «дельту» или «зеленых беретов». А вон там, видишь? – Он указал рукой.– Там стоят самолеты для тренировок по захвату. Там вообще много стрельбищ, тренировочных полей… А ты знаешь, мужик… – вдруг задумчиво сказал Джейк,– …я точно знаю, почему они смылись. Не знаю куда, но действительно знаю почему.

– И почему?

– Если ехать дальше в пустыню, куча всего нехорошего. Где-то здесь есть ядерный реактор. Еще здесь, говорят, лаборатория по вирусам. Вон там, видишь, что-то вроде плоского холма?

– Ага, вижу,– подтвердил я, присмотревшись.

– Там закапывали ядерные отходы. Говорят, их потом оттуда увезли, но увезли их на пятьсот ярдов к западу, где сложили в старом подземном складе, по слухам. А еще там где-то хранилища старых авиабомб – такие огромные, что если там рванет, то весь Альбукерке проснется у себя в подвалах… Проснулся бы раньше, – добавил он, подумав.– А если рванут бомбы, а от этого развалятся те бочки, или в чем там принято хранить радиоактивное дерьмо?

– И ты хочешь сказать…

– Я хочу сказать… – перебил он меня,– что если это все бросили к дьяволу, то рано или поздно со всем этим обязательно что-то случится. Я не поверю, что можно на реакторе нажать кнопку «выключить», после чего спокойно закрыть за собой дверь.

– Хм…

Вообще-то парень прав. Таких мест и в моей стране хватает, а слово «реактор» всегда заставляет немного нервничать. Пока там люди, все нормально, а вот когда их нет? Или хранилище радиоактивного дерьма взять… Как нормальному человеку поблизости определить, что оно начало течь, например? И та самая вода, что питает его репку в огороде, начинает смешиваться с тем, с чем бы ей точно смешиваться не надо? Когда начинать бить тревогу? Когда почувствуешь, что тебе больше не нужен фонарик ночью и ты становишься умнее из-за того, что растет вторая голова?

– Ты мне вот что скажи… далеко нам еще?

– Нет, почти приехали. Миль семь осталось до Мориарти.

Точно, городок так и назывался именем зловещего преступного гения из рассказов Конана Дойля. Того самого, что бился врукопашную с великим сыщиком у какого-то швейцарского водопада.

Альбукерке тоже остался позади, избавив от лицезрения блуждающих мертвецов. Затем мы пронеслись через еще какой-то городишко, по виду просто брошенный людьми, а затем увидели указатель «Мориарти – направо». И действительно, справа от дороги на плоской как стол равнине было скопление довольно скромных домов. Правда, с некоторыми не обнадеживающими признаками: были видны следы пожаров.

– Что за дерьмо? – прошептал Джейк, вытерев дрожащей рукой пот со лба.– Я со стариками уже месяц не мог поговорить…

– Спокойно, сгорело немного,– сказал я, всматриваясь.– Говори, куда ехать дальше.

– Пока прямо.

– И вообще пока ты мне нужен нормальным, понял? Начнешь паниковать не вовремя – будет плохо.

– Я понял. После того дома с красной крышей – налево.

Городок, совсем маленький, напоминающий скорее скопление фермерских домов, каким он, в сущности, и был, выглядел пустынно. То есть совсем пустынно, и это укрепляло уверенность в том, что людей здесь нет, самое многое – распахнутые двери домов, пустые гаражи и навесы для машин. Но выглядело это вовсе не нашествием мертвецов или резней – мертвецов мы пока и не видели,– а так, словно люди уехали отсюда. Сами, по своей воле.

– Где все люди, мать его? – снова пробормотал вконец растерянный парень.

– Здесь чем народ занимался?

– Ну… фермеры у нас все. Большинство живет в городе, но если ехать дальше, то увидишь поля с пастбищами, здесь все скот держат.

Полей хватало и перед Мориарти. А еще я обратил внимание на то, что выглядят эти самые поля очень сухими, даже пыльными.

– А откуда вода для полива?

– Из колодцев,– ответил Джейк.– Тут полно воды, просто она очень глубоко. У моего старика сорок акров, из них двадцать два с разрешением на полив. Поставили большой дизель, и он качает воду в трубы.

Понятно. А я было подумал, что кто-то местным фермерам воду отключил, если они снабжались откуда-то из реки. Но нет, здесь с этим проще, вся вода на месте. Когда переселились первые люди, тут небось ослики вороты вертели, подавая воду из глубины в деревянные желоба, а теперь вот дизели.

– А старик чем занимается сейчас?

– Тыквами,– заулыбался Джейк.– И держит немного скота. Раньше были еще и лошади, но за ними как за детьми надо смотреть, а уже не получается. Продал половину земли. Но все же – где все?

– Ушли куда-то,– уверенно ответил я.– Мертвецов нет, сгоревших домов мало, похоже, что от случайного огня такое случилось. А главное – нет машин.

– Надо было к пастбищам сгонять,– сказал он задумчиво.– Никто не бросит скот, если даже будет переселяться. Нет бычков – нет людей. Если скот на месте или сдох, то тогда что-то плохое случилось.