– Парень, я даже могу с тобой запереться на часок в трейлере,– намеренно шутливо сказала мулатка, при этом явно подразумевая реальность своего предложения.– Или не я, если тебе не нравится цвет, а кто-то другой. Мира, например, я с ней говорила.

Она указала на высокую девицу с длинным лицом и собранными в конский хвост длинными волосами, которая запихивала какие-то вещи в сумку возле «пожарного автобуса».

Точно, уже жест отчаяния. Можно подумать о них плохо, но я не подумал. Подумал, что они готовы на что угодно. Семеро убитых и пропавших за считаные дни, да еще и в не такой уж большой компании,– мало? За самую призрачную возможность выжить будешь цепляться чем угодно. А что они еще могут предложить?

И дальше произошло то, за что внутренний голос начал проклинать меня сразу: я направился к своему фургону. «Дурак, дурак, ну что ты делаешь? Кто тебя под руку толкает? Развели на жалость, что ли? Когда это ты такой жалостливый вообще был?» Все эти мысли неслись через голову скорым поездом, в то время как руки тащили из-за мотоцикла длинную сумку, шарились в ней, выбрасывая наружу пачки с патронами, магазины, оружие.

– Хэдли… смотри,– сказал я, вынимая из машины дробовик, похищенный в свое время в комнате охраны в аэропорте Юмы.– Это пятисотый «моссберг». Я дам к нему еще пятьдесят патронов, не больше, у меня мало двенадцатого калибра.

Он словно немного опешил, но радостно схватил ружье, чуть не прижав его к груди. А затем принял пять коробочек с увесистыми патронами к нему, ссыпав их в тряпочную сумку, висящую на боку. Я же тем временем вытащил из сумки пистолет.

– Это тридцать первый «глок»,– протянул я ему оружие.– К нему есть четыре снаряженных магазина – два по пятнадцать и два по семнадцать патронов, и ни единым патроном больше. И калибр такой, что нечасто пока встретишь, это уже сопутствующее неудобство.

– Это какой? – чуть удивился он.

– «.357-й зиг», новый,– ответил я.– Хороший, очень мощный, но мало распространенный. Если есть мозги в голове, то с этим вы как-то раздобудете еще оружие. Если мозгов нет – вам уже никто не поможет. Больше не дам ничего: мне это тоже все не с небес свалилось.

Говорил я грубо, но на самом деле злился не на него, а на самого себя. А за что именно – сам не мог понять. То ли за то, что отдаю с таким трудом добытое имущество, то ли за то, что даю так мало, имея в запасе так много. Сам не знаю. Злился, в общем.

– Спасибо,– сказал Хэдли.– Что мы тебе должны за это?

– Ни черта вы мне не должны,– ответил я, отворачиваясь и подчеркнуто старательно запихивая сумку на место.– Можете считать, что я избавился от неликвидов.

– Ну это неправильно,– сказал он.

– Мы же не выпрашиваем подарков,– добавила мулатка.– Наверняка тебе что-то нужно. Всем что-то нужно, надо только подумать.

– Мне домой нужно, меня семья ждет,– сказал я, задвигая боковую дверь фургона.– А с этим вы мне помочь точно не сможете. Поэтому забирайте стволы и давайте грузиться в машины, время теряем.

– Там еще заправку не закончили,– показал он на грузовик.– Минут пять еще займет, как мне кажется.

Они оба перетаптывались на месте, не решаясь уходить, словно ожидая, что я передумаю и что-то потребую взамен. Но я не требовал ничего, а вместо этого помахал рукой подходившей со стороны озера Дрике с Тигром на руках. Этот полосатый зверь, недавно еще дикий, вдруг оказался на редкость большим любителем сидеть на коленях, также перемещаться с помощью чужих ног, удобно устроившись на руках.

– Дрика, садись пока к Эрике в машину,– сказал я ей,– кота можешь взять с собой. Джейк поедет на твоем месте, будет показывать дорогу.

– Ну мы пойдем,– сказала мулатка, увидев, что я демонстративно не обращаю на них внимания.– В общем, если тебе что-то понадобится, ты знаешь, где меня искать.

Сказано было как шутка, но предложено понимать как угодно.

Они ушли, но заявились Эрика с братом, вид которого, если честно, внушал сейчас куда больше уважения, чем вчера. Не только негры ненавидят «уиггеров», но и у меня самого к ним отношение примерно такое же. Как бы я относился, например, к негру, который старательно выдавал себя за русского, невзирая ни на какие резоны? Примерно так же, пожалуй.

– Джейк, тебе из чего стрелять доводилось? – спросил я.

– Из всего, наверное,– пожал он плечами.– У отца был «калашников», еще я много стрелял из AR15. Дробовик, двадцать второй калибр с рычагом. Винтовки с болтом. Пистолет, револьвер.

Вот как. Правильные у парня родители были, научили чему-то полезному. В России, к сожалению, с ее законами так не выйдет. У нас не любят, когда население стрелять умеет и ему есть из чего стрелять. Стреляет у нас власть все больше. Как сейчас – не скажу, но раньше и в армии старались особо стрелять не учить. На проверке отстрелялся, хорошо если сам, и достаточно. А то так научится, а потом власть любить не будет, и что тогда?

Вообще во властях американских мне нравилось всегда немногое, но за одно качество я их уважал – они никогда не оспаривали право людей на самозащиту. Как бы сами ни жульничали со своим населением, как бы ни мухлевали, а риск того, что кто-то возьмет винтовку и в отместку стрельнет во власть предержащую, принимали стоически. Даже полицейские, в которых время от времени палили сошедшие с ума обыватели, не требовали немедленного и полного запрета на продажу оружия. Такой крепости духа у российских властей с царских времен не наблюдалось – что при советской власти, что позже, при «демократах». Рефлекс у властей один – самооборона, прикрываемая фарисейской болтовней о том, что народ «друг друга постреляет». А зачем народу друг в друга стрелять, интересно? Нет других кандидатур на отстрел, пожирней? Кто-то где-то лукавил в этом моменте, и лукавил сильно, беззастенчиво.

Впрочем, теперь-то о чем говорить? Нет уже ни власти, ни народа толком – съедены все.

– Так сделаем,– сказал я, подумав, что бы ему выдать подходящего.– Держи «галил», считай, что тот же «калашников». Совладаешь?

– Без проблем,– сказал он, вполне сноровисто и уверенно перехватив карабин.

– Четыре магазина к нему, и вот патроны – набивай по дороге.

– Я понял.

Тигр не пошел с Дрикой в «Трэйлблейзер» к Эрике, а вырвался оттуда и прибежал к фургону, быстро заняв свое уже вполне законное место на ящике с консервами. Не знаю, боялся ли он того, что в его отсутствие я их съем, или чего-то другого, но предпочитал держать их под присмотром. Вообще-то я его в этом вопросе понимаю: так из внимания выпустишь, а потом пары-тройки банок недосчитаешься.

– Кота береги,– сказал я Джейку.

Тот кивнул, сосредоточенно вталкивая латунные патроны в магазин. А вскоре все машины начали заводиться – заправка закончилась. Заодно и солнце взошло окончательно.

Наш фургон тронулся первым, уже привычно следом за ним пристроился джип «Негативки». Захрустела галька под колесами, потянулся пыльный след, пока машины карабкались в гору в сторону шоссе. Затем опять привычно-серый асфальт, горы вокруг – и надвигающаяся дневная жара, заставлявшая с жадностью вдыхать еще прохладный утренний воздух. Скоро и дышать нормально станет проблемой.