Рей разворачивалась практически на киле.

Солнечный луч осветил окно главной комнаты коттеджа.

Даллас чувствовал себя довольно паршиво.

Он мысленно подыскивал оправдание своему поведению с Рей: она не слишком сопротивлялась любовной близости. Если бы она его одернула, ничего бы не было. Но она его не одернула, а сама заразилась его страстью.

Однако на душе все же было паршиво.

И вместе с тем замечательно. Одним словом, полная неразбериха! Она и впрямь необыкновенная женщина, и не только в постели. С ним творилось что-то странное: ему нравилось думать, что она где-то рядом, в двух шагах от него.

Волк фыркнул и неуклюже поднялся на лапы.

— Сидеть, Волк! — скомандовал Даллас. — Лежать, Волк! Смирно, Волк! Я хочу совершить утреннюю прогулку по воде.

Он не собирался извиняться, и все-таки не мешало бы… К тому же ему хотелось опять ее увидеть и поговорить — немедленно.

Он снял ботинки, носки и закатал джинсы.

— Bay, как холодно! — взвизгнул он, шагнув в илистую воду. — Черт возьми, я и забыл, какая здесь холодная вода!

По иронии судьбы Рей сняла этот прибрежный коттедж, не подозревая о связи Уоррена с имением Паркеров. Во всяком случае, Даллас сомневался, что она знала об этой связи. Линсей-Мэй сказала ему, что сама предложила ей этот дом.

Ивы протянули свои ветки далеко над водой, и Даллас шел по их отражению. Услышав за спиной плеск, он понял, что у Волка короткая память, и, не обращая внимания на собаку, пошлепал дальше.

Он знал, что деньги его компании переведены в фирму «Мэдди энд компани» на почтовый абонементный ящик Саванны. Когда Даллас пришел в нужное почтовое отделение и попытался открыть ящик ключом, найденным среди вещей Уоррена, ему сказали, что абонементный ящик закрыт.

Что ж, этого следовало ожидать.

Следовало перекопать реальные факты и цифры — но не настолько глубоко, чтобы усугубить уже нанесенный вред. Уоррен оказался умнее, чем думал Даллас. Он недооценивал способности родственника.

Даллас увидел Рей раньше, чем она его.

Волк, который всего на секунду отставал от Далласа, ринулся вперед, забрызгав хозяина красной водой.

— К ноге, Волк! — закричал Даллас, но безрезультатно. — Волк, к ноге, никчемный, глупый пес! Иди сюда!

Собака помчалась дальше, прыжками взлетела на склон, к домику, и поприветствовала Рей, сходившую по ступенькам крыльца.

Даллас с одобрением отметил, что девушка не стала кричать и размахивать руками, как можно было ожидать в такой ситуации. Она стояла спокойно, опустив руки вдоль тела, и смотрела прямо в собачью морду.

Даллас побежал, ругаясь всякий раз, когда нога соскальзывала чуть глубже под воду. Наконец он выбрался на другой берег, мокрый по самые бедра.

— Не двигайся! — крикнул он, бросаясь к Рей. — Он редко кусается. Стой спокойно, и все. Сидеть, Волк! Лежать, Волк! Смирно, Волк!

Когда он подбежал к Волку, то увидел, что девушка чешет докучливого пса между ушей, восхищаясь его подношением: ее грязной туфлей, оставшейся на берегу со вчерашнего вечера.

Она взяла туфлю.

Волк поднял лапу, напрашиваясь на дружеское рукопожатие.

Даллас скрестил руки на груди и пронзительно свистнул.

— Хороший пес, — сказала Рей, продолжая почесывать Волка. — Ты, кажется, говорил, что он ненавидит женщин?

— Он трус. Одно неверное движение — и он покажет всю свою подлую сущность. Но он хорошо обучен. Я водил его на дрессировку. Дважды.

— Ага. — Рей пожала огромную лапу Волка. — Ну что, мальчик? Я бы с удовольствием осталась с тобой поиграть, но меня ждут дела.

— Какие дела? — поинтересовался Даллас.

Она посмотрела на него и тут же отвела взгляд, снимая с плеча сумочку.

Волк принес туфлю, которую Рей снова бросила, и сел у ног девушки, глядя на нее снизу вверх с нескрываемым обожанием в больших черных глазах.

— Какие у тебя дела, Рей? — настаивал Даллас.

Щеки ее порозовели. Она не ответила, сделав вид, что собирается уходить.

— Мне очень жаль, что у меня возник к тебе мужской интерес. — Даллас стиснул зубы. Какого черта он это сказал?

Лицо Рей сделалось пунцовым. Сегодня она была в нежно-зеленом платье того же насыщенного цвета, что и ее глаза, и в сандалиях. Волосы были скручены и убраны в пучок, который делал ее чуть старше. Теперь она выглядела почти на свои двадцать семь лет.

— Эй, — он сунул руки в карманы джинсов, — я не так выразился. Я хотел сказать: мне жаль, что я поддался своему сексуальному влечению. — Вот, теперь хорошо.

Она принялась рыться в своей сумочке, щеки продолжали наливаться краской.

— Ты хочешь со мной поговорить? — спросила Рей и достала ключи от машины.

— Я как раз и пытаюсь завести разговор. Она взглянула на свой джип.

— Так что у тебя за дела? Опять будешь совать свой нос в мой семейный бизнес?

— Нет, сегодня не буду. — Она наконец-то встретилась с ним взглядом. — Во всяком случае, утром. Днем — может быть.

— Не нужно надо мной насмехаться.

— Я отвечаю на твой вопрос, хотя и не обязана это делать.

— Обязана.

Она снова закинула сумочку на плечо.

— Опять двадцать пять! Хватит. Если ты можешь доказать мою вину — докажи. Если же нет, прекрати мне угрожать. Я тебя не боюсь, Даллас Келхаун.

Ее веки опять затрепетали и опустились.

— То, что было вчера ночью… — Он тронул ее за плечо. К его разочарованию, она вздрогнула. — Это произошло случайно. Я хотел с тобой поговорить. Сделать так, чтобы ты поняла.

— Ты хотел заставить меня плясать под свою дудку. Тебе нужно, чтобы я уехала. Отдала тебе то, чего у меня нет, и уехала.

— Ты думала над моим предложением?

Густые ресницы резко вспорхнули вверх, зеленые глаза сузились.

— Я, наверное, не так тебя поняла. Ведь ты говоришь не о… Да нет, конечно, об этом. А впрочем, я не могу тебя винить. После того, что между нами было, вполне естественно, что ты считаешь меня просто подстилкой.

— Не надо так говорить.

Казалось бы, какая разница? Но ему было важно, чтобы она думала иначе.

Меньше всего он ожидал сейчас, что Рей развернется и убежит в дом. Но именно так она и поступила.

Волк побежал за ней, стал скрестись в дверь и скулить, держа в зубах ее старую туфлю.

«Мы с собакой одинаково чувствуем», — с удивлением отметил Даллас, подошел к двери и опустил голову, соображая, что делать дальше.

— Рей? — Он легко толкнул дверь, и она распахнулась.