– Большинство женщин – не Кирби Фэйрчайлд. Я бы не стал утомлять тебя столь тоскливым процессом.

Как она могла сопротивляться ему? Она никогда не колебалась перед тем, как взять желаемое… До настоящего момента. Как игра в шахматы. Возможно, настало время смириться с безвыходным положением, ничего не выиграв, но и ничего не потеряв.

Она медленно улыбнулась, платье беззвучно соскользнуло к ее ногам.

Кирби была сокровищем из холодного шелка и теплой плоти. Она была обольстительна, очаровательна, именно такой он ее и представлял. Если она решилась, значит, никаких ограничений не предвидится. Простым движением она раскрыла ему объятия.

Мягкие вздохи, низкий шепот. Лунный свет и розоватые отблески лампы спорили друг с другом, затем сливались воедино. Матрас прогнулся под тяжестью тел. Ее рот, широко раскрытый, был горяч, руки – сильны. Когда она двигалась под ним, завлекая, насмехаясь, он забыл, насколько она мала.

Все. Абсолютно все. Сейчас. Потребность заставляла обоих нетерпеливо брать, однако… За страстью, за жаром скрывалась нежность, которой они не ожидали друг от друга.

Он касался. Она трепетала. Она пробовала на вкус. Он дрожал. Они жаждали до тех пор, пока воздух вокруг них не начал искрить. С каждой секундой они находили все больше того, в чем нуждались, но вместо удовлетворения их охватывала алчность. Бери, казалось, твердила она, и давай, давай, давай.

У нее не было времени спокойно плыть по течению, только бешено биться. Для него. Из-за него. Ее тело страстно желало, тосковало, словом, было слишком слабым. Она требовала единственно возможного для нее. А он поцелуем, касанием руки мог заставить ее воспарить так высоко, как она и не мечтала. И вот финал, наслаждение, на которое она надеялась, в которое до конца не верила. Это было именно то, чего она отчаянно желала всю жизнь, но не могла постичь. Оно произошло, и больше ничего не нужно.

Он подступил к краю безумия. Она держала его сильно и крепко, когда они вместе полетели в бездну. Вместе – все, о чем она думала. Вместе.

Тихо. Так тихо, словно в мире не существовало такого понятия, как звук. Ее волосы лежали на его щеке. Ее рука, слабо сжатая в кулак, покоилась у его сердца. Адам в тишине страдал, он не представлял, что может так страдать.

Как это случилось? Контроль? С чего он решил, что в состоянии держать все под контролем, когда дело касалось Кирби? Каким-то образом она окутала его, телом и духом, пока он притворялся, что следует велению собственной воли.

Он приехал сюда выполнить задание. Он все еще должен сделать это, несмотря на происходящее между ними. Мог ли он продолжать работу и одновременно защищать ее? Могли расколоться на две части, если его путь настолько прям? Адам уже ни в чем не уверен, он проиграет в любом случае, как бы ни закончилась игра. Стоит подумать о необходимой дистанции. Лучше для них обоих, если он начнет сейчас.

Но когда он отстранился, Кирби схватила его крепче. Подняла голову, и лунный свет, отразившийся в ее глазах, заворожил его.

– Не уходи, – пробормотала она. – Останься и поспи со мной. Я пока не хочу это заканчивать.

Он не мог отвергнуть ее сейчас. Наверное, никогда не сможет. Ничего не сказав, Адам снова придвинулся и закрыл глаза. Притворится еще чуть- чуть, а завтра позаботится обо всем.

Солнце разбудило Кирби, хоть она и пыталась не обращать внимания на свет, зарывшись головой в подушки. Это не сработало. Смирившись, она швырнула их на пол и замерла, одна.

Кирби не слышала, как ушел Адам, да и не ждала, что он останется с ней до утра. На самом деле, она была рада проснуться в одиночестве. Теперь можно подумать.

Как получилось, что она полностью доверилась человеку, которого едва знала? Нет ответа. Почему не уклонилась от его вопросов, избежав упоминания точных фактов, ведь это всегда прекрасно у нее получалось. Нет ответа.

Кирби на мгновение закрыла глаза, осознав, что была более честна с Адамом, чем с собой. Конечно, она знала ответ.

Она дала ему больше, чем любому другому мужчине. Это не просто физическое единение, удовольствие на одну ночь. Она разделила с ним свою сущность. И уже не смогла бы вернуть утраченную часть, даже если бы кто-то из них захотел этого.

Он бессознательно взял ее невинность. Эмоциональная девственность была так же реальна, как физическая, и также жизненно важна. Ее невозможно вернуть. Думая о прошедшей ночи, Кирби поняла, что не хочет ее возвращения. Наконец они оба продвинулись вперед.

Кирби встала, готовая встретить новый день.

Наверху, в студии Фэйрчайлда, Адам рассматривал сельский пейзаж. Он чувствовал грусть и тревогу. Безмятежность идиллии переплеталась с бешенством жизни, яркой, ощутимой, будоражащей. Его создатель – не Винсент Ван Гог, чьему мастерству владения кистью и цветом поклонялся Адам, а Филипп Фэйрчайлд – стоял рядом.

– Это великолепно, – пробормотал Адам. Комплимент вырвался прежде, чем он смог сдержаться.

– Спасибо, Адам. Я тоже без ума от него. – Фэйрчайлд говорил как человек, уже давно смирившийся с собственным превосходством и неотделимой от него ответственностью.

– Мистер Фэйрчайлд…

– Филипп, – добродушно перебил Фэйрчайлд. – Нет нужды в формальностях между нами.

Адам чувствовал, что даже случайная близость могла усложнить и без того запутанную ситуацию.

– Филипп, – начал он снова. – Это мошенничество. Ваши намерения могут быть благими, но в результате это все равно мошенничество.

– Абсолютно точно. – Фэйрчайлд согласно кивнул. – Мошенничество, искажение фактов, наглая ложь, без сомнения. – Он поднял руки, и они свободно упали. – Я полностью беззащитен.

Также как дьявол, мрачно подумал Адам. Либо он очень сильно ошибся, либо сейчас ему навешают на уши самой длинной лапши.

– Адам… – Фэйрчайлд протянул его имя и молитвенно сложил руки. – Вы проницательный и рациональный человек. Я горжусь тем, что легко могу оценить характер. – Притворяясь старым и хилым, Фэйрчайлд тяжело опустился на стул. – Опять же, вы наделены воображением и широтой ума – это видно по вашим работам.

Адам взял чашку с кофе, принесенную Кардсом.

– И?

– Ваша помощь в решении нашей маленькой проблемы прошлой ночью, а также ваше умение обернуть мою интригу против меня заставляют меня верить, что вы можете приспособиться к весьма необычному, по мнению некоторых.

– Некоторых?

– Итак. – Приняв чашку, которую дал ему Адам, Фэйрчайлд откинулся на спинку стула. – Вы сказали, что Кирби полностью ввела вас в курс дела. Странно, но пока оставим это. – Он уже пришел к собственным выводам, и они ему по нраву. Но он не собирался сдавать позиции. – После всего услышанного сможете ли вы найти хотя бы йоту эгоизма в моем предприятии? Сможете ли увидеть что-то помимо человеколюбия? – Полностью войдя в роль, Фэйрчайлд поставил чашку. – Маленькие больные дети и те, кому фортуна не улыбнулась в этой жизни так, как нам, извлекли выгоду из моего хобби. Ни единого доллара я не присвоил себе, ни единого франка или су. Я не просил за это почестей и доверия, которыми общество, естественно, с великой радостью одарило бы меня.