Искусство обмана - Нора Робертс

Строение больше походило на замок, чем на жилой дом. Серый камень был стесан по краям до такой степени, что сверкал первозданным цветом. Центральная и боковые башни, объединенные зубчатой крышей, тянулись к небу. Окна с ромбовидными стеклами, длинные и узкие, иссечены поперечными брусьями.

Здание – необычное, по мнению Адама, – нависало над Гудзоном, затейливое, своенравное и, если такое определение вообще возможно, надменное. Согласно слухам, дом был под стать владельцу.

Не хватает только дракона и рва, подумал Адам, пересекая двор, вымощенный камнем.

По обеим сторонам широкой каменной лестницы скалились горгульи. Он прошел мимо, стараясь держаться от них как можно дальше. Горгульи и башни могли бы неплохо смотреться в более подходящем месте, но не в пригороде Нью-Йорка в нескольких часах езды от Манхэттена.

Решив воздержаться от преждевременных суждений, он поднял тяжелый дверной молоток и опустил его на массивную дверь из красной гондурасской древесины. После третьего удара дверь со скрипом приоткрылась. Адам оторопело посмотрел на девушку низкого роста с огромными серыми глазами, черными косами и лицом, испачканным сажей. На ней были мятая толстовка и поношенные джинсы. Она лениво потерла нос тыльной стороной ладони и уставилась на него.

– Здравствуйте. – Он подавил тягостный вздох, опасаясь того, что весь персонал состоит из полоумных горничных, а значит, следующие несколько недель будут весьма утомительными. – Меня зовут Адам Хайнес. Мистер Фэйрчайлд ожидает меня, – добавил он.

Ее глаза сузились, Адам не мог с уверенностью сказать, от любопытства или подозрения.

– Ожидает вас? – Ее произношение было приправлено резким акцентом Новой Англии. Еще на мгновение задержав на нем взгляд, она нахмурилась, пожала плечами и впустила его.

Просторный холл казался бесконечным. Обшитые темно-коричневыми панелями стены тускло мерцали в рассеянном свете. Солнечные лучи лились из высокого углового окна, цеплялись за маленькую женскую фигурку и ломались, но он едва ли замечал это. Картины. Адам забыл о долгой дороге, усталости и раздражении. И вообще обо всем, кроме картин.

Ван Гог, Ренуар, Моне. Не каждый музей мог похвастаться такой потрясающей коллекцией. Их сила манила его. Тона, оттенки, мазки кисти, всеобъемлющее великолепие, которое они, объединяясь, создавали, – все это взывало к его чувствам. Возможно, Фэйрчайлд в какой-то мере прав, разместив эти шедевры в здании, похожем на крепость. Обернувшись, Адам посмотрел на горничную. Та сложила руки на груди, взирая на него огромными серыми глазами. Его охватило раздражение.

– Беги доложи мистеру Фэйрчайлду, что я здесь.

– А вы, должно быть?… – Видимо, выказывая нетерпение, Адам не произвел на нее должного впечатления.

– Адам Хайнес, – повторил он.

Адам привык общаться со слугами и всегда ожидал от них полного послушания.

– А, да, вы говорили.

«Как ее глаза могут быть туманными и ясными одновременно?» – мысль стремительно пронеслась у него в голове. Он с удивлением заметил отразившиеся в ее взгляде зрелость и ум, резко контрастировавшие с косичками и перепачканным лицом.

– Юная леди, – он произносил слова медленно и отчетливо, – мистер Фэйрчайлд ожидает меня. Просто сообщите ему, что я здесь. Вы справитесь с этим?

Ослепительная улыбка неожиданно осветила ее лицо. Адама словно ударили. Впервые он заметил ее красиво очерченный рот, невероятно изящные и соблазнительные губы. И скрывалось под слоем сажи что-то такое… Не задумываясь, он поднял руку, желая вытереть грязь. Волнение захлестнуло его.

– Я не могу этого сделать! Говорю тебе, это невозможно! Пародия! – Мужчина с пугающей скоростью слетел с винтовой лестницы. Его лицо страдальчески кривилось, голос звучал осуждающе. – Это все твоя вина! – Немного переведя дыхание, он ткнул длинным белым пальцем в маленькую горничную. – Это на твоей совести, никаких сомнений!

Робин Славный Малый, подумал Адам. Мужчина очень напоминал Пака: пухлое розовощекое лицо с невероятно выразительными чертами, волосы, похожие на солому, стоящие дыбом. Казалось, он пританцовывал – тонкие ноги приподнимались и опускались на пол, пока их хозяин размахивал пальцем перед носом у темноволосой девушки.

– У вас давление может повыситься в любую секунду, мистер Фэйрчайлд. Вам лучше глубоко вдохнуть раз или два, а затем сделать перерыв.

– Перерыв! – Приняв оскорбленный вид, он затанцевал быстрее. Его лицо покраснело от усилий.

– Я не отдыхаю! Я никогда не отдыхал за всю свою жизнь!

– Всегда случается первый раз, – кивнула она, слегка сцепив пальцы. – Мистер Хайнес здесь, чтобы увидеться с вами.

– Хайнес? Что, черт побери, Хайнес может с этим сделать?! Это конец, я тебе говорю! Все! – Он театрально схватился за сердце. Бледно-голубые глаза наполнились влагой. Адам на какое-то мгновение испугался, что мистер Фэйрчайлд сейчас заплачет. – Хайнес? – повторил он, затем, резко переведя взгляд на Адама, ослепительно улыбнулся:

– Я ожидал вас, не так ли?

Адам осторожно подал ему руку:

– Да.

– Рад, что вы приехали. Мне не терпелось увидеться с вами. – Улыбаясь во весь рот, он пожал Адаму руку. – Пройдемте в гостиную, – сказал он, схватив Адама за запястье. – Выпьем. – И быстро пошел вперед, озорно подпрыгивая, как беззаботны мальчишка.

В гостиной Адам поразился при виде антикварных вещей и старых журналов. Повинуясь жесту мистера Фэйрчайлда, он сел на диван, набитый конским волосом, весьма неудобный, надо сказать. Горничная присела у огромного каменного камина и принялась чистить очаг, насвистывая какую-то быструю и мелодичную песенку.

– Виски? – предложил Фэйрчайлд и достал бутылку «Чивас Ригал».

– Это было бы прекрасно.

– Я восхищаюсь вашей работой, Адам Хайнес. – Фэйрчайлд твердой рукой протянул ему бокал. Лицо его приняло спокойное выражение, голос стал более сдержанным. Адам невольно задался вопросом, уж не привиделась ли ему сцена на лестнице.

– Спасибо, – сказал Адам, потягивая напиток и внимательно рассматривая невысокого гения. Если бы не сетка морщин вокруг глаз и рта и редеющие волосы, хозяина замка вполне можно было бы принять за молодого человека. Его, казалось, окружала аура юности, порожденная внутренней жизненной силой и лихорадочной энергией. Глаза поражали чистотой, и Адам чувствовал – они могли увидеть очень многое.

Филипп Фэйрчайлд был, бесспорно, одним из величайших художников двадцатого века. Его стиль, яркий и необузданный и в то же время элегантный и сдержанный, выражал различные настроения души. Уже более тридцати лет он купался в лучах известности, окруженный богатством и уважением аристократических кругов общества. Немногие люди его профессии, положив к ногам искусства всю свою жизнь, могли похвастаться тем же.