Он внимательно наблюдал за ней, чтобы увидеть, как она покраснела и отвернулась, пряча глаза. Конечно. Наверное, в Тарсе её дожидается жених.

– Я… не знаю. – Её ответ прозвучал слишком тихо.

– Иди спать, уже поздно, – Наверное, он сказал слишком жёстко, но так надо было. И отвернулся. Пусть всё идёт своим чередом.

А когда она ушла, долго стоял, сжав зубы, и смотрел в окно на такой однообразный в своей зелени сад. Здесь никогда не бывает зимы. Он уже забыл, как выглядит снег в предгорьях поздней осенью, когда он кажется свежим, как будто только что родившимся и весь мир словно обновляется. А здесь всегда одинаково зелёная листва на деревьях и даже птицы поют однообразно. Им незачем славить весну, ведь здесь не бывает и весны.

Он принял решение. Одним резким движением сорвал со своей руки красную нить и бросил вниз, в сад, а потом отвернулся и отошёл от окна, чтобы не видеть, как она падает. Больше не будет никаких вечеров. А завтра он опять пошлёт за Мельомеком.

Амлон

Вчерашний вечер был таким странным и закончился так внезапно, словно какая-то нить между ними вдруг порвалась, не оставив ничего, кроме пустоты. Амлон так и не поняла, что вдруг случилось и оставшись в комнате одна, не нашла ничего, в чём может себя обвинить.

Тот вопрос… Господин визирь на что-то намекал? Сама мысль об этом заставила её покраснеть. Но ведь она была искренна с ним. Она действительно не знала, с кем она будет жить в Тарсе, особенно если никого из её родных не осталось в живых. И ей не хотелось даже думать об этом. Но она всё равно думала и чем больше думала, тем больше смущалась.

Утро выдалось на радость прохладным, а на небе появились тучи. За всё время, что Амлон жила в Ирхане, она ни разу не видела здесь дождя, словно небеса прокляли эту страну. Может быть, сегодня тучи наконец прольются дождём?

Господина визиря не было видно. Она хотела поговорить с ним, чтобы объяснить или оправдаться. Хотя ведь он ни в чём не обвинял её. Как глупо! В комнате вдруг стало душно, казалось, стены давят. Амлон вышла в сад. И здесь дышалось очень тяжело, как перед грозой. Она побродила немного по зелёной траве, надеясь не встретить сегодня Тавла, и уже направилась обратно к дому, когда её нагнал раскат грома. Небо в один миг почернело. Амлон бросилась к дому бегом и едва успела захлопнуть за собой дверь, как небо разразилось дождём. За стеной ливня она не могла разглядеть ничего, вспышки молний ослепляли, а раскаты грома сотрясали стены.

Она не боялась грозы, но даже ей стало не по себе. А здесь, видимо, гроза была и вовсе чем-то вроде кары Всевышнего. Пока Амлон пробиралась в библиотеку, она встретила несколько служанок. Некоторые из них плакали, кто-то упал на колени, а одна пожилая женщина, кажется из тех, кого она видела на кухне, громко причитала о том, что Аим гневается на них и решил наказать.

Только добравшись до библиотеки, она успокоилась. Но если Амлон надеялась забыться среди книг, то она ошиблась. Сегодня даже старые сказочные друзья не могли прийти ей на помощь. Никого, кто подсказал бы ей, что дальше делать и как быть.

Она переждала грозу в библиотеке, и когда шум дождя стих, вышла. Направиться в купальню или вернуться в комнату, а может подышать воздухом в саду? Выбор был невелик. Амлон направилась к купальне. И проходя мимо одной из дверей, услышала голоса. Сердце сразу забилось быстрей. Этот голос она узнала бы из тысячи. Сама не желая того, она подошла к двери. Сквозь неплотно прикрытую створку, видно было небольшой кусочек комнаты и собеседника господина визиря – низенького полного мужчину.

– …Так что ты хотел Эмет? – Видимо, она услышала продолжение какого-то старого разговора. Амлон хотела было уйти, но ответ визиря словно пригвоздил её к месту.

– Когда ты отправляешься в Тарс? – Она приникла к двери, почти прижимаясь к створке лицом и молясь, чтобы она не заскрипела.

– А что ты хотел? Если всё переживаешь за своих родственников, то мне кажется пора давно уже бросить эту затею. И что тебе не живётся здесь? Оставайся в Ирхане.

– Я пока и так в Ирхане, – визирь говорил небрежно, но Амлон казалось, что он волнуется. – То есть ты не нашёл никого.

– Нет, говорю же тебе, – голос Мельомека звучал ворчливо, он явно не боялся визиря и говорил с ним действительно как старый друг. – Я спрашивал и про твой род и про род твоего дяди. Никто ничего о них не знает. Они уехали в Берт и следы их затерялись. Боюсь, что их нет в живых, Эмет.

Господин визирь вздохнул. А Амлон стояла, осмысливая услышанное. Выходит, что у визиря родственники в Тарсе, значит и сам он родом оттуда. Но возможно ли такое? Она глубоко вздохнула, боясь поверить. И тут же память услужливо подкинула ей множество мелких, почти забытых моментов – и как господин визирь идеально, без акцента говорить на тарсийском и поляна небесников у него в саду и как он машинально поправил её когда она неправильно прочла слово и многое другое. Теперь все эти разрозненные кусочки сложились в одно целое. Она застыла, пытаясь осознать, и занятая своими мыслями, сначала даже не поняла, что разговор зашёл о ней.

– Я слышал, ты женился.

– Да. Повелитель приказал мне, – Амлон вздрогнула от этих сухих слов. – Но я тебя не затем звал, чтобы говорить об этом. Когда всё же ты отправляешься в Тарс?

– Через неделю. И если ты что-то хотел, то ты успел вовремя. На следующей неделе у меня уже не будет времени.

– Я хотел, чтобы ты отвёз мою жену в Тарс. Деньги я дам. Представишь её кем угодно, если спросят – своей женой, дочерью, племянницей.

– Зачем тебе это? Неужто так надоела навязанная рабыня? Так отдай её обратно Повелителю и дело с концом. – Эмет не ответил. На несколько долгих секунд воцарилось молчание. А потом Мельомек с изумлением воскликнул. – Да ты никак влюбился, Эмет!

Амлон почувствовала как гулко забилось сердце, а кровь прилила к щекам. Это не правда! Этого не может быть! Она бросилась прочь от этой комнаты, по коридорам, вглубь дома, а в ушах звучали только слова этого купца: «Влюбился». Всевышний, как это стыдно и как… чудесно.

Эмет

Влюбился? Он? От слов Мельомека стало жарко, словно солнце выглянуло из-за грозовых туч. Но пытаясь спасти ещё хоть какие-то остатки разума, он ответил нарочито спокойно.

– Ты ошибаешься, – и замер в напряжении.

– Тогда отдай её Повелителю, верни обратно. Зачем отправлять в Тарс? – И Мельомек поднял на него глаза, подслеповато щурясь. Он, кажется, был единственным, кто не побаивался страшного и жестокого визиря, правую руку Повелителя Всего Ирхана. И он был единственным его другом, единственным, кого не коснулась немилость шейма. Мельомек был мелким купцом, караванщиком, который отсутствовал в Ирхане девять месяцев из тринадцати. Наверное, поэтому он был ещё жив. И за своей глуповатой внешностью, он прятал пытливый ум и хитрость.