с замешательством парень, — я балет не очень понимаю. Это я для тебя старался.

— Да я и сама не очень его люблю, — засмеялась Тома. — Я бы лучше в кино.

— Хорошо, тогда лучше в кино. Я тоже люблю кино смотреть, — поддержал Тому Валерий.

Обсудив фильмы, которые вышли в прокат, они не заметили, как подошли к дому.

— Том, — неожиданно спросил Валерий, — можно я тебе задам нескромный вопрос?

— Ну задавай, — развеселилась девушка.

— Вот говорят, что в общежитиях царят легкие нравы.

— Эта какие? — уточнила Тома.

— Ну там девушки гуляют с парнями, пьют водку и все такое, — засмущался парень.

— Да нет, конечно. Я вообще считаю, что все зависит не от места проживания, а от воспитания. Если девушка воспитана правильно, то она будет себя вести как подобает, неважно где она живет у родителей или в общежитии. И если ты хочешь узнать про меня, то я воспитана в строгих традициях и еще никогда даже не целовалась.

— А можно я буду тем, кто тебя в первый раз поцелует? — спросил он.

— Ну давай попробуем, — покраснела Тома.

Они поцеловались и Тома удивилась, что у нее не возникло таких эмоций от поцелуя, которые описаны в книгах.

— А давай завтра в зоопарк сходим? — неожиданно спросил парень.

— Ну давай, — ответила Тома, обрадовавшись, что целоваться больше не нужно.

А потом были зоопарк, кинотеатры, Бородинская панорама и Парк им. Горького, где они до одури катались на «Американских горках» или на колесе обозрения.

Как-то раз, ближе к сентябрю Валерий позвал Тому знакомиться с мамой.

— Отца ты уже давно знаешь, а вот с мамой еще не знакома. Она очень хочет узнать тебя поближе. Придешь? — спросил парень

Тома очень боялась Валериной мамы, но делать было нечего, и она согласилась.

Их квартира была такой-же большой, как и теткина. Стол был накрыт в зале. На столе стоял красивый сервиз и Тома, сидя за столом, все время боялась что-нибудь разбить.

Андрей Никитович встретил ее как родную и за столом не переставая вел светские беседы для того, чтобы Томочке было комфортно. Под конец праздничного ужина Тома уже практически освоилась и не чувствовала себя партизаном в тылу врага.

Затем Валерка повел ее в свою комнату показывать детские фотографии, а его родители ушли на кухню, мыть посуду.

Томочка, было, кинулась помогать Галине Васильевне, Валериной маме, мыть посуду, но та ее остановила и сказала, что справятся они без нее.

Просмотрев все фотоальбомы, Тома решила сходить в туалет, который был соединен с большой просторной кухней. Девушка на цыпочках прошла к туалету, боясь нарушить покой хозяев. Войдя туда она услышала разговор родителей Валеры, не заметивших присутствия девушки.

— Андрюша, — говорила Галина Васильевна, намывая тарелки, — ты уверен, что эта провинциальная девочка подходит нашему сыну.

— А разве она тебе не нравится? — спросил муж.

— Да вроде не плохая, но уж слишком простая. А ты знаешь, что простота, сейчас хуже воровства.

— Галчонок, — проворковал Андрей Никитович, вспомни себя в молодости. — Она же вылитая ты. Я как ее увидел, так сразу вспомнил какой ты была покладистой в ее возрасте. А сейчас пообтесалась, стала столичной штучкой. Ну так и она по обвыкнется и лоск московский приобретет. Главное, что она добрая и честная как наша любимая Нанночка. Она будет хорошей женой нашему Валерке.

— Может быть ты и прав, — задумчиво сказала Галина Васильевна, — время покажет. Пусть общаются.

— Валерка закончит институт и поженим их. Отдадим квартиру в Бирюлево, пусть рожают нам внуков. Дай бог, чтоб все у них сладилось, — оптимистично сказал Андрей Никитович.

Тома тихонько вышла из туалета и вернулась в Валерину комнату.

Надежда

Надежда вернулась домой и ее закрутили домашние дела, то корову подои, то огород пополи, то в лес за черникой сбегай и свари варенье на зиму.

В помощницах у нее была младшая сестра Ленка, которая училась в Твери в медицинском училище. У нее тоже были каникулы, и они всюду ходили вместе.

Вернувшись из Москвы Надежда узнала о любовных похождениях ее старшего брата Витальки. Он умудрился жениться на женщине, которая была старше его на 8 лет. Ему самому-то было 27 лет, а его женщина, по мнению Надьки и Ленки была вообще старухой. У нее была дочка, ровесница Ленки. Она училась в том же медучилище, но на другом курсе.

Надька рассказала Ленке про свою любовь к Пашке, и ситуации, которая с ней приключилась в последние дни учебы.

— Надь, я думаю, что ты срочно должна найти себе какого-нибудь пацана и забыть этого Пашку. Зачем он тебе?

— Легко тебе говорить, Ленка. Это же любовь.

— Ну если она безответная, зачем себя мучить. К тому же ты, получается предала вашу дружбу с Женкой. Пашке то, что. Судя по всему, он даже не заметил, что изменил ей с тобой.

— Вот это-то, Лен, меня больше всего мучает. Я должна была его остановить, но не смогла. Хотя, в результате радости от его близости я так и не испытала. Хорошо, что Пашка так сильно напился и ничего не помнит. Уж лучше я эту ношу вины потащу сама, а то мне и на Пашку было бы неудобно даже посмотреть.

— Взвалишь его вину на себя и свою? Глупая ты, Надька. Даже в этом пытаешься облегчить ему жизнь.

— Это любовь, Ленка. Это любовь. — сказала Надежда с грустью.

К концу июля Надежда немного отошла от Пашкиных чар и вместе с Ленкой стала ходить на дискотеку и участвовать в молодежных мероприятиях, хотя никого близко к себе не подпускала.

Как-то раз девушки собирались на дискотеку и Надежда почувствовала себя не очень хорошо.

— Ты знаешь, Ленка, иди без меня на танцы. Что-то меня тошнит.

— Наверно что-то съела, — вынесла вердикт Ленка и укатила на мопеде с Сережкой, с которым она завела шуры-муры.

Надька промаялась с желудком до возвращения Ленки и еле уснула.

На следующий день мать отправила сестер в город за продуктами. В автобусе было очень жарко и Надька чуть не потеряла сознание. Хорошо, что бабка, сидящая перед девушкой, успела заметить состояние Нади и усадила ее на свое место, со словами «Садись, милка, тебе в твоем состоянии сейчас лучше не шататься по душным автобусам».

«В каком состоянии?» — удивилась Надежда, но большого значения словам кинутым старушкой не придала.

В субботу к ним в гости приехал их старший брат Виталька со своей старой женой. Ее звали Светлана и она была беременна. Разговор шел о строительстве дома, который затеял Виталька. Он получил земельный