– Как скажешь, Шарпик! – сказал Полстакана, услужливо распахивая перед ним дверь. – Ты отличный чел!

Не скрываясь и проклиная всё на свете, наёмник искал Виолиция, на ходу размышляя, что делать со слушающим его смартфоном и подглядывающим за ним шпионом. Не придумал ничего, зато встретил Григория Носферату.

– Надеюсь, ты спешишь в кассу?

– Что?

– Два ящика виски, – с ухмылкой напомнил вампир. – Вот уж не думал, что кто-то возьмёт такое количество спиртного по нашей цене… Ты мастер широких жестов, Шарп.

Показалось, или вдалеке мелькнула женская тень, которую тащил за руку маленький пронырливый конец?

– Я… – Наёмник хотел отсрочить приговор, попросить об отсрочке, чтобы привести в действие свой план, однако вампир перебил несчастного коротким вопросом:

– Карточка или наличные?

План спасения финансов рухнул: сейчас Шарп не мог никого направить в павильон за выпивкой, и потому пришлось уныло процедить:

– Карточка.

И вознести молитву Спящему, чтобы он сделал Альфонсо да Вегу чуточку щедрее…

Примерно за неделю до нынешних неприятностей Шарпа беглый миллионер Долинский сидел напротив человека по имени Стив и пытался понять, о чём тот думает. Но прочитать мысли афровеликобританца не удавалось, поскольку невозмутимостью его лицо могло поспорить с каменной статуей. И чем дольше они молчали, тем сильнее нервничал Вениамин.

– Чего вы так боитесь, Долинский? – спросил, наконец, Стив, насмотревшись на гостя.

– Я?! – Миллионер вздрогнул от неожиданности, хотя ведь ждал, ждал, что Стив что-нибудь скажет. – Н-ничего.

– Совсем ничего?

– Абсолютно.

– Я почему-то так и подумал, – хмыкнул англоафриканец.

Миллионер ответил кривой улыбочкой.

В действительности он был настолько задёрган, что почти перестал реагировать на таблетки.

Жена, по сути – уже бывшая, решила измотать его затяжным процессом и теперь претендовала на большую часть состояния. Следственный комитет приглашал дать показания против самого себя и грозил Интерполом. Пришло письмо из местной налоговой: сукины дети почуяли, что деньги могут ускользнуть во Францию, и решили наложить на них лапу…

Долинскому стало казаться, что за ним следят. Даже не так: он знал, что за ним следят, чувствовал, но никак не мог в этом убедиться.

– Раз у вас всё хорошо, то кушайте, я ведь старался, готовил. – Стив улыбнулся и сразу превратился в компанейского, в доску своего парня. – Три часа на кухне, три фартука изгадил! Но зато перед вами настоящая паста, лучше найдёте только на Сицилии.

– В Италии тоже… – Долинский схватился за вилку и чуть не выронил её. – То есть Сицилия – это Италия, и…

– Сицилия – это Сицилия, – убеждённо заявил Стив. – Кушайте. Не забудьте про вино. И скажите мне всё же, чего вы боитесь? И не надо стесняться: все боятся чего-то. Вот я боюсь, что мои дети не станут ничего рассказывать обо мне внукам. Скажут, что их дедушка давно мёртв, и не добавят никаких подробностей.

– У вас есть внуки? – удивился Вениамин. На вид Стиву было лет тридцать – тридцать пять.

– Пока нет, но дети-то есть, а значит, будут и внуки. И я хочу, чтобы они знали, любили и уважали своего дедушку, были ему благодарны. Хотя бы за деньги на их образование. А чего боитесь вы? Выпейте вина и скажите. Ну же!

«Может, ты мне сюда что-нибудь подсыпал, тварь! – Долинский всё же поднял бокал и пригубил. – Кислятина! Даже не думал, что так люблю водку и шашлык!»

– Я боюсь потерять всё, – сказал Вениамин, надеясь, что Стив от него отвяжется. – Вы ведь знаете, наверное, что я в трудном положении. Плоды всех моих усилий, так сказать, могут пропасть…

– И вы ищете здесь, в Англии, тех, кто поможет? – Стив с явным удовольствием отведал спагетти. – Да, сегодня паста удалась. Вообще я так себе кулинар… Хотя могу, например, зажарить на костре обезьянку какую-нибудь или змею… Вы меня понимаете?

– Думаю, да.

– Зачем этот фальшивый ответ? Для чего? Вы даже теоретически не способны понять то, о чём я говорю. Вы не умеете выживать в джунглях, Долинский. Ни в каких. Ни в зелёном аду, ни в бетонном – вы не жилец без чьей-либо поддержки. Плоды ваших усилий… как вы это называете – чепуха, не ваша заслуга. Вы просто оказались в нужном месте в нужное время. Это почти то же самое, что родиться в семье миллиардера. Ну, какую-то прыть вы в России проявили, конечно же, кому-то перебежали дорогу, кого-то сбросили с корабля, только те, кого вы считали своими конкурентами и опасными врагами, тоже были случайными людьми, то есть ещё слабее, чем вы.

– У вас превратное представление о девяностых годах в России, – скривился Вениамин. – Вероятно, ваши газеты не совсем верно освещали действительность.

– В девяностых я не читал газет. Я учился выживать и убивать, потому что в настоящих джунглях первое невозможно без второго. А о России я кое-что узнал потом, когда выжил и кое-чему научился. Тогда меня заметили и… Всякая попадалась работёнка. – Стив не спеша пережёвывал пищу, смаковал вино. Он никуда не торопился и тем особенно бесил Долинского. – В России тоже были люди, которые учились выживать. Но вам повезло: вы с ними не пересеклись. А вот не так давно, когда кто-то где-то решил, что пора вскрыть кое-какие запасы, то есть изъять у дурачка бизнес, который ему позволили некоторое время иметь, ваше счастье закончилось. Хотя постойте! Вам ведь даже позволили удрать! К вам не подослали убийцу, не похитили вашу жену, не заставили отдать всё, что имеете. Вы до сих пор долларовый миллионер! Хотя, как я понимаю, это ненадолго. И вы по-прежнему не желаете ценить своё счастье, пыжитесь так, будто действительно способны что-то предпринять… Я имею доступ к некоторым базам данных, Долинский, и я знаю, что у вас отняли бизнес те же самые люди, которые его дали. Исполнители разные, а хозяин один. Вот и всё.

– Хотите, чтобы я ушёл? – Долинский пытался расслабить шею: от бешенства у него начала трястись голова.

– Куда вам идти? К Корну? Он вас уже выставил. К его хозяевам? Не дойдёте. Играть с золотыми мальчиками в охотников на вампиров? Ну, я просто сообщу об этом тому же Корну, и ваша игра тут же закончится. Так что сидите и кушайте. Я старался.

«Объясняешь мне, что я никто, да? Да у твоего Корна это получилось лучше, быстрее и без позёрства, сволочь! Но Корн ошибается, и ты ошибаешься, и однажды вы это поймёте! – Ярость клокотала в Долинском настолько сильно, что ему пришлось схватиться рукой за столешницу и до боли сжать её. – Или тебе интересно, какой уровень унижения я готов пережить? Да любой, можешь продолжать!»

– Что за игра с этими кличками в клубе? – спросил он. – Корн, я так понимаю, тоже не фамилия?

– Я не устанавливаю правил «Клуба охотников на вампиров», – пожал плечами Стив. – По сути, их никто не устанавливает. Правилам сотни лет, и они стали традицией, чтоб их… Это удобно: если возникают вопросы «Зачем?», отвечают: «Традиция», и все вопросы на этом заканчиваются. Традиция стара, но главное – работает.