– Может, это были шпионы или что-то в этом роде.

Низенький солдат сплюнул в сторону большой бронзовой плевательницы, которая стояла у входа в лавку. Он промахнулся, но внимания на это не обратил.

– Ты бы лучше соображал, кому веришь, Никсон, не то гляди, как бы наш полковник не услыхал, что ты защищаешь трусов, подлецов и детоубийц – таких, как этот Квонтрилл и его банда. Кабы мне попался в руки один из этих скотов, уж я не стал бы ждать, покуда он запоет, что, мол, солдат и исполнял приказ!

От этой тирады румяные щеки сельского парня и вовсе побагровели, и он украдкой покосился на Тресси.

– Прошу прощения, мэм, – пробормотал он, двумя пальцами коснувшись края кепи.

Стиснув губы так крепко, что они побелели, Рид поспешно наклонил голову и повернулся к солдатам спиной.

– Эй ты, краснокожий! – окликнул его рослый янки. – Ты чего там тянешь грязные лапы к белой женщине? Он же не с вами, верно, мэм?

Парень явно был унижен красноречием своего спутника и жаждал отыграться на ком-нибудь. Роль жертвы предназначалась Риду.

Тресси глянула на него, зачарованно следя, как на знакомом лице сдержанная ярость в один миг сменилась тупой покорностью. Даже голос у него изменился.

– Я только помог ей добраться до форта. Солдат выразительно похлопал по кобуре, висевшей у пояса.

– Помог? Вот и ладненько, а теперь валяй отсюда, да пошевеливайся! Прошу прощения, барышня, – обратился он к Тресси и снял кепи, выставив на всеобщее обозрение копну ярко-рыжих волос. – Чем могу помочь? Вы, верно, ждете завтрашнего дилижанса?

Тресси кивнула и умоляюще глянула на Рида. Тот отвернулся, отойдя от нее подальше.

– Тогда прошу со мной, – торжественно сказал солдат, подставляя ей согнутый локоть. – При станции есть гостиница. Я уж присмотрю, чтобы вас и малютку устроили там как следует.

Тресси беспомощно взяла его под руку и, в последний раз покосившись на Рида, вышла из лавки вместе с солдатом.

– Не стоило бы вам путешествовать в одиночку, мэм.

– Да, я знаю… но…

– Куда вы едете? – перебил солдат. – В Калифорнию?

– Нет-нет, в Вирджинию. Меня ждет там муж, – добавила она.

– Женщин здесь совсем мало, разве что… ну, эти самые…

– О да, – пробормотала Тресси, от души надеясь, что этот добряк все же заткнется. Ей страшно хотелось обернуться и посмотреть на Рида. Она была уверена, что Рид идет следом. Отчего он повел себя так странно? Солдат не имел права обращаться с ним, словно с каким-нибудь дикарем. Рид больше похож на белого, чем на индейца – неужели это не видно с первого взгляда? Господи, ну конечно! За время пути волосы у Рида отросли ниже плеч, оттого-то он и стал смахивать на индейца.

– И давно ваш муж… гм… уехал? – осведомился солдат, выразительно поглядывая на Калеба.

– Больше года назад, – сказала Тресси и тут же пожалела о своих словах, сообразив, что дала промашку. Этот парень наверняка умеет считать, пускай только до десяти.

Веснушчатое лицо солдата залилось ярким румянцем, и несколько шагов он прошел, упорно глядя перед собой. Затем остановился, выдернул свою руку и ткнул пальцем в глубину улицы.

– Вон там станция и гостиница. А мне пора возвращаться в казармы.

В голосе его прозвучало такое презрение, что Тресси стало не по себе. Солдат пробормотал себе под нос что-то о гулящих бабах, которые пускают в свою постель краснокожих, и затопал прочь, на ходу сердито хлопая кепи о колено.

– Ах ты, тупица, болван, скотина безмозглая!.. – начала было Тресси, но тут Рид, подошедший сзади, крепко взял ее за локоть.

– Детка, что за речи! Гулящие женщины так не разговаривают.

– Ты позволил ему втоптать тебя в грязь, а теперь веселишься, что он точно так же поступил со мной?!

– Придется тебе привыкнуть к подобному обращению, если ты и впрямь хочешь вырастить Калеба. Малыш настолько пошел личиком в маму, что тебе нипочем не выдать его за белого.

– Но ты ведь похож на белого, – упрямо возразила Тресси.

В глазах Рида снова сверкнул яростный огонек.

– И не слишком этому радуюсь, – сказал он, – зато иногда только тем и спасаюсь от любителей пересчитать зубы краснокожему. – И добавил, вдруг подмигнув Тресси: – Как думаешь, может, мне подстричься?

Тресси абсолютно не способна была понять, что означают искорки в его черных глазах – злость или лукавство. А впрочем, не все ли равно? Она больше не видела смысла спорить о чем бы то ни было с этим человеком.

– Мне-то какое дело, подстрижешься ты или нет? Ты ведь уже решил нас бросить и отправиться своей дорогой.

Рид помолчал, обдумывая эти слова и в то же время твердо направляя Тресси к дверям гостиницы «Оверленд».

– Это правда, – наконец согласился он. – Так будет лучше всего, и ты это отлично знаешь. Тресси, я ведь вовсе не бросаю тебя и Калеба. Просто не понимаю, зачем мне оставаться с вами? Чтобы помогать тебе искать в этой глуши родного папочку? Так он уже, может быть… – Рид осекся и крепко сжал губы.

«Да, – подумала Тресси, – он спас мне жизнь, но по-прежнему не желает связывать себя никакими обязательствами. Что ж, отлично. Просто замечательно. Мне он тоже ничуточки не нужен. Обойдусь!..» Если б в эту минуту они как раз не входили в гостиницу, Тресси объявила бы Риду, что ей вообще не нужен ни один мужчина в мире, и пускай они катятся со своей трусостью… словом, понятно куда. Вместо этого она прикусила язычок, улыбнулась клерку и показала свой билет – все это с таким видом, будто Рид, маячивший рядом, был только предметом обстановки.

Клерк сказал, что сейчас покажет ей комнату, и, когда Тресси направилась за ним, Рид взял ее за руку:

– Погоди минутку.

– Зачем? Хочешь снова сказать мне, что тебе наплевать на нас? Нет уж. Иди своей дорогой. Делай что хочешь. Мы с Калебом отправимся в Вирджинию и отлично выживем без тебя. Мы с тобой в расчете, так что на этом и закончим.

С ощущением огромной потери Рид смотрел, как фигурка Тресси исчезает в полумраке коридора. Ничего он так не желал в своей жизни, как остаться с Тресси и Калебом, но это невозможно. Он, Рид Бэннон, бесчестный трус и вор, преследуемый солдатами обеих сторон в этой бессмысленной и нелепой войне. Тресси лучше остаться одной, чем подвергаться постоянной опасности вместе с ним. Она молода, решительна и упряма. Да и кто посмеет обидеть женщину с младенцем на руках?

Эта мысль напомнила Риду рассказ солдата о бесчинствах Квонтрилла в Лоуренсе. Неужели это правда? Если так – благодарение богу, что он вовремя покинул отряд. Неужели Квонтрилл и впрямь бессердечный мясник вопреки всем своим высоким идеалам? Рид хорошо помнил, как глубоко вначале этот человек был предан делу Конфедерации. И эта преданность обернулась разнузданным, кровавым произволом в битве при Лексингтоне. Вскоре после этого Рид покинул отряд Квонтрилла и присоединился к Бену Маккалоху, который командовал пятью тысячами индейцев.