людей.

— Какие у тебя планы на жизнь? — Он взял чашку с горячим напитком.

— Честно? Планировать это не моё.

— И как же ты живёшь? Вообще не планируешь?

— Вообще. Живу одним днём, наслаждаюсь моментом, — он отпил чай. — Кстати, вкусный чай.

— Как мне судья запретил пить алкоголь, я больше ничего крепче чая не пью.

— Ты имеешь ввиду доктор запретил?

— Нет. Но вернусь к завтрашнему-сегодняшнему: неужели ты вообще не думаешь о будущем?

— Вообще. А ты думаешь?

— Ну как же. Меня это всю жизнь волнует!

— Просто я считаю это глупым. Вот ты в моём возрасте разве планировал получить пулю в сердце и сидеть дома?

— Нет.

— А ты вообще планировал стать премьером в колонии стимпанка?

— Нет. Я понимаю, к чему ты клонишь.

— Вот. Самый надёжный план тот план, которого нет. Если нет плана, значит нечему идти не так.

— Умно. В этом есть смысл.

Они оба уставились на картину, висящую напротив дивана, над камином. Октябрьский пейзаж.

— Красиво, правда? Нужно иметь талант, чтобы такое нарисовать.

— Зачем? Я могу просто сфотографировать. И лучше будет.

— То есть ты не считаешь живопись великой?

— Понимаешь, эти «ценители» решают, что великое, а что нет. А как по мне, картина, нарисованная неизвестным уличным художником и картина, нарисованная знаменитостью, совершенно одинаковы. Единственное различие — у «великого искусства» рамка покруче, и цена выше. Ну и нарисована она не каким-то чуваком.

— Да?

— Да, бывает рамки так решают.

— То есть, для тебя эта картина не великая?

— Это всего лишь полотно с масляными красками. Оно может утонуть, сгореть, или просто исчезнуть. А вот смысл, идею и знания, которые мы можем получить, посмотрев на эту картину велики.

— О-о.

— Вот нарисуешь картину, которую нельзя будет уничтожить даже ядерным взрывом, тогда я назову её великой. А это так, просто невечная вещь.

— А ты интересные мысли извлекаешь.

— Это всё чип в моём мозге.

— У тебя даже мозг модернизирован?

— А как же, — Джей взял печеньку. — Мм, овсяное.

— Ну ведь также нельзя. Тело же храм.

— Я не знаю, храм ли оно или нет, но оно моё. Что хочу с ним, то и делаю. К тому же: всем известно, что тело нужно прокачивать. Я имею ввиду в физическом плане, спортом заниматься. Но скажи мне, чем такая прокачка отличается от той, что делаю я? И так, и так я меняю свои характеристики. Просто путём биохакинга это получается быстрее и эфективнее.

— Ну нет. Как ты назвал? «Биохакинг»? Это радикальная мера. Протезы — это неплохо, но они должны использоваться только тогда, когда части тела изнашиваются. Вот сломалась у тебя в машине какая-нибудь деталь, ты её поменял. Не будешь ты же постоянно менять детали, просто так. Тогда у тебя совершенно другой автомобиль получится.

— А почему это не буду? Если я найду амортизатор лучше того, который есть у меня, я поставлю его. Даже если старый будет исправен.

— Ну согласись, биологическая рука лучше механической.

— Нет! Вот, — он указал на правое плечо, — я отрастил себе руку, с головой. Спасибо, не надо. Я, пожалуй, поставлю себе обратно протез, с пушкой, катаной, феном и машинкой для стрижки. Удобная вещь. Это я тебе ещё не показывал своего Драко.

— Кого?

— Дракончик. Интерактивное тату. — Джей снял рубашку. По телу плавал китайский дракончик.

— М.

— Если тело храм, значит там должны быть фрески.

— Нет, против тату я ничего не имею против. У самого есть. На груди, портрет жены. Хочешь увидеть?

— Нет, пожалуй, воздержусь.

— Да бритая у меня грудь. Не ссы.

Джей вылупился от этого слова.

— Ты знаешь такие слова?

— Мне тоже было двадцать-сколько-там-тебе. Я даже был похлеще. У меня была своя банда, мы вместе с парнями в такие передряги влезали.

— Стоп, случайно не ОПГ «44-ый комплекс»?

— Да, одно из наших названий.

— Ни хрена себе! Да ты вор в законе!

— Тише, тише, об этом не должны узнать. Иначе я вылечу из правительства.

— Я тебя уверяю, там во дворце все бывшие бандиты. И этот Филип в том числе.

— Ну вообще-то да. Ты, наверное, знаешь, что изначально гердонисты были пиратами. Так вот, восставшие с Филипом I тоже были пиратами. Только они сначала служили Гердону, грабя корабли и планеты. А потом взбунтовались, бежали и стали просто так грабить. Пока не нашли эту планету и не засели здесь.

— Получается, в правительстве большинство, если не все бандиты?

— Да. Воры у власти, порядочные люди в тюрьмах. Всё так.

— И почему же ты так за эту монархию хватаешься?

— Потому что иначе нельзя. Человеку нужен хозяин, сильный правитель. Который за него будет решать, что ему делать.

— Нет.

— А ты иначе считаешь? За демократию?

— Что то хуйня, что это хуйня, как сказал великий. Я за анархию.

— Да? Ты же понимаешь, к чему такая форма правления приведёт? К хаосу!

— Неправда, люди достаточно самостоятельны. Сами смогут построить утопию, без всякого правителя. Без всяких авторитетов.

— Ты и авторитеты не признаешь? Ты прям Базаров.

— Были у меня авторитеты и идеалы. И что с ними стало? Я разочаровался в них. Одним восхищался — он съехал в психушку, другого слушал — зарезали в подворотне. Авторитеты — хрень собачья. И идеалы тоже. Вот антиидеалы — это другое.

— Это как?

— Ну вот, для тебя антиидеал это Винсент. Ты не хочешь быть как он, верно?

— Блевать от его вида тянет.

— Ну вот. И ты стремишься в иную сторону. И стремишься даже упорнее, и в итоге достигаешь большего, если бы, скажем, у тебя был идеал в лице Филипа. Согласись?

Бернард покачал головой. Следующие несколько минут прошли в молчаливом ступоре. Они просто не знали, что обсудить. И тогда Бернард спросил:

— Ты с Софией встречаешься? И как тебе, нравится?

— Ну в общем да.

— Как ты думаешь, может она та самая?

— Какая та самая?

— Ну та, с которой до самой смерти.

— Ой, я в это не верю. Человек по своей природе полигамен. Любить единственный раз глупо, это старый, я бы даже сказал, древний обычай. Сейчас, в современной цивилизованном обществе нормально разводится. Я бы даже сказал, глупо жениться. Смысл, если в идеале, нужно расставаться через месяц.

— Что? Ты считаешь, что менять партнеров как перчатки — это нормально?

— Да, как перчатки. Точно. Правильно подметил. Да, я так считаю. Любовь не постоянна. Сегодня ты любишь, завтра нет. Другое дело дружба. Дружба — сильный союз, который способен выстоять и пережить то, что ваша поганая любовь и секунды не выдержит.

— Понятно. Но ведь, иногда дружба может перерасти в