После капитуляции Японии она подняла и продала одно из судов мужа, затонувшее в гавани Пусана. И начала медленно восстанавливать флот Бугенвиля, скупая старые суда по цене металлолома. Прибыли почти не было, но она держалась, пока Ли Тонг не получил свой диплом магистра в Уортонской школе бизнеса в Пенсильванском университете и не начал руководить повседневными операциями. Вскоре, почти как по волшебству, „Морские перевозки Бугенвиль“ превратились в одну из крупнейших судоходных компаний мира.

Когда численность армады грузовых судов и танкеров достигла 138, Ли Тонг перенес главную контору в Нью-Йорк. Повинуясь сложившемуся за тридцать лет ритуалу, он послушно сидит вечером у кровати бабушки и обсуждает с ней финансовые проблемы их огромной, раскинувшейся по всему миру империи.

Внешность Ли Тонга обманчива: он напоминает жизнерадостного восточного крестьянина. С его смуглого лица, словно вырезанного из слоновой кости, не сходит улыбка. Если бы министерство юстиции и полдюжины агентств охраны правопорядка заглянули в книгу неразгаданных морских преступлений, Ли Тонга повесили бы на ближайшем фонарном столбе, но, как ни странно, ни в одном из этих агентств нет на него досье. Он таится в тени бабушки, он даже не числится ни директором, ни работником „Морских перевозок Бугенвиль“. Но именно он, безымянный член семьи, руководит всеми грязными операциями, на которых держится компания.

Он чересчур подозрителен, чтобы доверяться наемным работникам, и предпочитает лично осуществлять самые выгодные незаконные операции.

Его дела часто связаны с кровопролитием. Ли Тонг не против убийств, если те выгодны. Он одинаково на месте и на деловом обеде в клубе 21,[13]и когда перерезает чье-нибудь горло в гавани. Сейчас он сидит на почтительном удалении от постели Мин Корио, сжимая в неровных зубах длинный серебряный мундштук. Бабушка не одобряет его привычку курить, но Ли держится за нее — не столько как за удовольствие, сколько за возможность проявить некоторую независимость.

— Завтра ФБР поймет, как исчез президент, — сказала Мин Корио.

— Сомневаюсь, — уверенно ответил Ли Тонг. — Люди, проводящие химический анализ, хороши, но не настолько. Я бы сказал — скорее через три дня. А потом неделя на то, чтобы найти яхту.

— Хватит ли времени, чтобы перерезать ведущие к нам нити?

— Хватит, онуми, — сказал Ли Тонг, используя почтительное корейское „матушка“. — Будь спокойна, все нити ведут к могиле.

Мин Корио кивнула. Его слова были ей совершенно понятны. Ли Тонг своей рукой убил семерых корейцев, которые помогали ему в похищении.

— По-прежнему никаких новостей из Вашингтона?

— Ни слова. Белый дом ведет себя так, словно ничего не случилось. На самом деле в качестве президента используется двойник.

Она посмотрела на внука.

— Как ты это узнал?

— Шестичасовые новости. Телекамеры показали, как президент садится в вертолет, чтобы лететь на свою ферму в Нью-Мексико.

— А остальные?

— Для них тоже подыскивают дублеров.

Мин Корио отпила чаю.

— Забавно, что мы рассчитываем на государственного секретаря Оутса и штат президента, чтобы они успешно устраивали маскарад, пока не будет готов Луговой.

— Это единственная открытая им дорога, — сказал Ли Тонг. — Они не смеют делать никаких объявлений, пока не узнают, что с президентом.

Мин Корио смотрела на чаинки на дне своей чашки.

— Все равно мне кажется, что, возможно, мы откусили чересчур большой кусок.

Ли Тонг понял.

— Все равно, онуми. Конгрессмены просто случайно оказались в той же сети.

— Но не Марголин. Это ты придумал заманить его на яхту.

— Верно, но ведь Луговой говорит, что его эксперименты успешны в одиннадцати случаях из пятнадцати. Не очень высокий процент. Если не получится с президентом, у нас есть запасной подопытный кролик, чтобы получить требуемый результат.

— Ты хочешь сказать, три запасных подопытных кролика.

— Если ты включаешь Ларимера и Морана в порядок преемственности, то да.

— А если Луговой добьется успеха во всех случаях? — спросила Мин Корио.

— Тем лучше, — ответил Ли Тонг. — Наше влияние будет гораздо шире, чем мы первоначально надеялись. Но иногда я думаю, онуми, стоит ли финансовое вознаграждение риска потерять весь бизнес.

— Не забудь, внук, что во время войны американцы убили моего мужа, твоего отца и двух его братьев.

— Месть не всегда выгодна.

— Тем больше оснований защищать наши интересы и остерегаться лживых русских. Антонов сделает все, что в его силах, чтобы не заплатить нам.

— Если они так глупы, что на критической стадии предадут нас и загубят весь проект.

— Они так не думают, — серьезно сказала Мин Корио. — Умы коммунистов расцветают на предательстве. Верность за пределами их понимания. Они всегда выбирают самую скользкую дорожку. И это их ахиллесова пята, внук.

— Так что ты думаешь?

— Мы будем и дальше играть роль их верных, но доверчивых партнеров.

Она помолчала, задумавшись.

— А когда проект Лугового завершится? — поторопил он.

Она подняла голову, на ее старческом лице появилась хитрая улыбка. Глаза лукаво блеснули.

— А потом мы выдернем ковер у них из-под ног.

Когда люди Бугенвилей перевозили русских на пароме со Стейтен-Айленда, они отобрали у всех часы и удостоверения. Им завязали глаза, на уши надели радионаушники, в которых непрерывно звучала камерная музыка. Через несколько минут они уже были в воздухе, с темной воды гавани их поднял реактивный гидросамолет.

Полет был долгим и утомительным и наконец закончился аккуратной посадкой. Луговому показалось, что они сели на озеро. После двадцатиминутной поездки русских, потерявших всякое представление, где они, по металлическому мостику провели в лифт. И только когда они вышли из лифта и по коврам коридора прошли к своим комнатам, повязки с глаз и наушники сняли.

Оборудование, предоставленное Бугенвилями, поразило Лугового до глубины души. Электроника и лабораторные инструменты значительно превосходили все, что он видел в Советском Союзе. Все несколько сотен затребованных им приборов были установлены.

Не стали упущением и условия жизни и отдыха для его сотрудников. Всем предоставили личные спальни с отдельными ванными, а в конце коридора располагалась элегантная столовая, которую обслуживали превосходный повар-кореец и два официанта.

Обстановка, в том числе кухонные холодильники и печи, офисная мебель и комната контроля показателей — все было выполнено со вкусом, цвета согласованы, стены и ковры выдержаны в зеленых и синих тонах. Дизайн и исполнение каждой мелочи было такими же совершенными, как все в целом.