между императором Священной Римской империи Фридрихом III и Карлом Смелым, надеявшимся обрести вожделенную королевскую корону, Ла Марш говорит, что в то же самое время были окончены переговоры по поводу брака. Это очевидным образом противоречит хронологии и отсылает читателя к событиям пятилетней давности. Поскольку «Мемуары», как сказано выше, писались на протяжении почти тридцати лет, то некоторые нестыковки в повествовании вполне возможны. К. Эмерсон объясняет нарушение хронологии повествования риторическим приемом: Ла Марш переставил описания событий местами, чтобы продемонстрировать, как при бургундском дворе чередовались войны и праздники, и тем самым доказать, что величие сопутствовало Бургундии вплоть до самого поражения в 1477 г.[418]

Поскольку письмо Ла Марша не датировано, возникает простор для предположений. К. Эмерсон полагает, что письмо, равно как и «Трактат о свадьбе», были написаны по горячим следам, сразу после заключения брака, чтобы удовлетворить интерес к тому, что происходит при бургундском дворе[419]. Уже позже, при работе над «Мемуарами», Ла Марш включил письмо в основной текст своих воспоминаний. Возможно ли уточнить дату написания письма, используя данные о жизни адресата и событиях, последовавших за свадьбой Карла Смелого? Известно, что в 1466 г. Жиль дю Ma уже был гофмейстером герцога Бретонского[420], но, к сожалению, неясно, до какого момента он сохранял за собой эту должность. С другой стороны, 25 сентября 1469 г. скончалась Маргарита, супруга герцога Бретонского Франциска II. От этого союза родился только один ребенок, который умер, не прожив и двух месяцев[421]. Оставшийся без наследников Франциск II был вынужден искать себе новую партию. Возможно, поиск герцогом невесты побудил Жиля дю Ma вступить в контакт с Ла Маршем, только что организовавшим блестящее торжество. Это предположение совпадает с убежденностью К. Эмерсон, что описание свадьбы, данное Ла Маршем в «Мемуарах», отстояло от самого события на краткий период времени.

Вместе с тем нельзя исключить предположение, что письма Ла Марша к Жилю дю Ma не существовало в действительности и эта интерполяция — не более чем литературный прием, с которым Средневековье было хорошо знакомо благодаря «Героидам» римского поэта Овидия[422].

Что же касается датировки трактата, то есть деталь, которая способна несколько поколебать уверенность в том, что он составлен сразу после свадьбы. В «Трактате» Ла Марш называет Джона Говарда адмиралом Англии. Эту должность Говард получил только в 1483 г. Ранее, в 1466 г., он был назначен вице-адмиралом Норфолка и Суффолка[423], а адмиралом Англии, Ирландии и Аквитании был будущий Ричард III[424]. Мог ли Ла Марш ошибиться, «повысив» Джона Говарда в звании? Этого нельзя исключить. Между тем в «Мемуарах» Ла Марш называет его просто «мессир»[425]. Этот термин мог относиться к людям разного происхождения[426], тогда как представителей высокого ранга среди бургундских хронистов было принято именовать «seigneur» или «monseigneur»[427]. На правах гипотезы можно предположить, что Ла Марш написал сначала текст, вошедший в «Мемуары», а позднее, после 1483 г., переработал его в «Трактат».

Наконец, еще одно описание Ла Маршем свадьбы Карла Смелого и Маргариты Йоркской содержится в кодексе, хранящемся в библиотеке Валансьена. Он датируется XV в., происходит из собрания семейства Круа и был национализирован во время Великой французской революции[428]. Бон и д'Арбомон рассматривали этот фрагмент как список «Мемуаров»[429]. К. Эмерсон указывает на то, что валансьенский манускрипт хотя и похож на текст из «Мемуаров», но отличается в двух местах: содержит письмо, послужившее поводом для организации турнира Золотого древа, и латинские названия живых картин. И то и другое есть в туринском экземпляре «Трактата». Из этого Эмерсон делает вывод, что валансьенский текст представляет собой либо некую попытку соединить оба текста, получив наиболее полное описание события, либо промежуточный вариант между ними[430]. Вместе с тем, в некоторых рукописях «Мемуаров» содержится заголовок, анонсирующий письмо. Это означает, что «Мемуары» подразумевали присутствие этого текста, который был по какой-то причине исключен. Таким образом, нам кажется допустимым присоединиться к мнению Бона и д'Арбомона и считать валансьенский манускрипт одной из редакций «Мемуаров».

Как мы отмечали выше, трактат «Описание двора» был опубликован довольно поздно по сравнению с другими произведениями Ла Марша. «Трактат о свадьбе» и вовсе увидел свет лишь во второй половине XIX в. Всего этот текст издавался три раза: дважды по туринскому списку (Дюфур и Рабю[431]; Бон и д'Арбомон[432]) и один раз по лидскому списку с переводом на английский язык[433].

Кроме Оливье де Ла Марша к описанию свадьбы Карла Смелого и Маргариты Йоркской обращались многие другие хронисты. Официальный историограф бургундского двора Жорж Шатлен, по-видимому, описал это событие, но глава, посвященная ему, на сегодняшний день утрачена[434]. Таким образом, у Шатлена сохранилось лишь несколько строк, рассказывающих о прибытии Маргариты[435]. Продолжатель Шатлена, Жан Молине также вскользь упоминает о браке и посвященных ему торжествах и сосредотачивается скорее на англо-бургундских взаимоотношениях[436].

Полноценное описание свадебных торжеств дает Жан де Энен, сеньор де Лувини (1423–1495)[437]. Его «Мемуары» используются чаще всего для изучения истории бургундской армии, так как автор участвовал в значительном количестве бургундских кампаний и детально описывает снаряжение и военную тактику. «Мемуары» Энена представляют собой не связное повествование, а скорее набор различных отрывков, посвященных тому или иному событию. Исследователи предполагают, что первоначально эти записи составлялись не для собственного использования, а по просьбе Жоржа Шатлена[438], с которым Энен был, по-видимому, хорошо знаком, так как приводит на страницах своего сочинения тексты писем Филиппа де Круа и Шатлена, адресованные друг другу[439]. Впоследствии эти отчеты составили «Мемуары» самого Энена. Один из таких отрывков Энен посвятил описанию свадьбы Карла Смелого и Маргариты Йоркской.

Почти столь же подробное свидетельство оставил Жан де Ваврен в своих «Английских хрониках»[440]. До сих пор не совсем ясно, что заставило незаконнорожденного сына наследственного сенешаля Фландрии взяться за перо и тем более неясно, что заставило его обратиться к истории Англии, тогда как у него перед глазами был блестящий пример Бургундии. Есть версия, что Ваврен начал писать по просьбе своего племянника Валерана де Ваврена[441], а английскую направленность литературной деятельности Ваврена придали его англофильские убеждения[442]. А. Маршандис отмечает, что Ваврен был не просто англофилом, а сторонником Йорков. Его позиция, имевшая ярко выраженную политическую окраску, могла быть следствием тесных контактов между Энтони Вудвиллем и Антуаном Бургундским, которого Ваврен сопровождал во время его визита в Англию в 1467 г.[443]

Так