Башметов побарабанил пальцами по столу:

– Ты действительно так думаешь?

– Я надеюсь, что убийца прежде всего захочет не мести, а опровержения.

– Это при том условии, что он не кастрированный импотент, – проговорил Башметов. – А вот если она написала правду…

Самсонов хотел было ответить, что убийца как раз, вероятно, имеет проблемы с потенцией, и вдруг понял, что начальник прав: если психологический портрет верен, преступник не станет требовать опровержения. А если он равнодушен к общественному мнению, то тем более. Он просто придет в ярость и захочет уничтожить того, кто вывел его из себя.

– Простите, шеф, мне надо кое-куда съездить, – пробормотал Самсонов.

– Пусть за ней присматривают, – отозвался Башметов. – И газетенку эту мерзкую прихвати с собой! Нечего ей тут у меня валяться.

* * *

Жженова аккуратно сложила газету и положила на край стола. Она чувствовала возбуждение: это была ее первая действительно стоящая статья, с реальным эксклюзивом, которому могли позавидовать другие издания.

Она долго думала, почему вдруг следователь Самсонов решил дать ей интервью. Неужели она его дожала, после стольких лет? «Настойчивость – вот наш метод!» – удовлетворенно сказала себе Жженова. Она встала из-за стола и подошла к окну. Там лил дождь, на фоне серого неба раскачивались клены. Было ли лето хуже этого? Лене казалось, что нет. Она повернулась и направилась к двери. Наклонилась, взяла с табурета зонт и встряхнула. С него слетело несколько капель. Жженова задумчиво расправила его, прикидывая, сможет ли вытянуть из Самсонова еще что-нибудь, или ей просто повезло, и полицейский дал в тот раз слабину.

Журналистка вышла из редакции и, раскрыв зонт, побежала по лужам к машине. «Фольксваген Гольф» стоял возле кустов шиповника, накрытый брезентом. К счастью, здесь ветер почти не чувствовался, и Жженова скатала брезент за каких-то пять минут. Сунув его в багажник, она села в машину и завела мотор. Магнитола сломалась еще неделю назад, а починить руки не доходили. Да и лишних денег особенно не было. Приходилось обходиться без музыки. Сначала это напрягало, но потом Жженова привыкла. Человек ко всему привыкает – кажется, это Достоевский сказал. Правда, писатель считал, что это плохо и неправильно. Подлецом за это человека называл даже. Жженова была с Достоевским не согласна. Ей всю жизнь приходилось привыкать то к одному, то к другому. Сначала жить с мужем, потом – без. Смириться с тем, что у нее нет и не предвидится детей. С тем, что ей скоро сорок, а она все еще пишет статейки для криминальной хроники и не имеет ни малейших перспектив карьерного роста. Что приходится подолгу ходить вдоль магазинных полок, выбирая что подешевле.

И эта статья едва ли что изменит. Вот если бы освещать весь ход расследования, а потом взять интервью у убийцы! Если, конечно, его поймают. А там и книгу неплохо бы написать. Но это все мечты. Нельзя давать своему воображению волю: разочарование будет сильнее.

Жженова вывела «Фольксваген» на дорогу и покатила домой, на южную окраину. Ехать надо было мимо супермаркетов, промзоны и строек – там, у черта на куличках, стоял ее «корабль», похожий на вытянутую грязную коробку.

Журналистка припарковалась возле подъезда и пошла к двери, доставая на ходу ключи. Справа стояли консервные банки, в которых мокли под дождем кусочки колбасы – лакомство для местных кошек. Их подкармливала бабка из третьей квартиры, тощая и скрюченная, с каким-то ржавым цветом лица. Хорошо хоть в подъезд не пускала.

Когда Жженова отперла электронный замок и уже почти вошла, сзади ее кто-то окликнул:

– Подождите, пожалуйста!

Обернувшись, она увидела женщину в дождевике, спешащую по дорожке с набитой сумкой через плечо.

– Я только разложу газеты по ящикам, – проговорила она, подходя и переводя дух. Голос у нее был низкий, словно прокуренный.

– Да пожалуйста, – пожала плечами Жженова и начала подниматься.

– А вы из какой квартиры? – спросила женщина, открывая сумку. – Может, у меня для вас что-нибудь есть, так сразу и взяли бы.

Жженова остановилась и повернулась.

– Я думала, вы рекламу раскладываете, – сказала она.

– Нет, я с почты, – женщина приветливо улыбнулась. Черты лица у нее были грубоватыми, но в целом довольно правильными.

– Я из сорок третьей, – ответила Жженова.

– Сейчас посмотрим, – почтальонша начала рыться в сумке. Вытащила какой-то конверт. – Ваша фамилия Жженова?

– Да. Что там? – журналистка протянула руку.

Почтальонша вложила ей в ладонь конверт.

– Письмо, наверное. Одна живете? Может, еще для кого-нибудь корреспонденция есть.

– Нет, это вряд ли, – машинально ответила Жженова, разглядывая адресата. Фамилия была ей незнакома. – Я одна живу. От кого это, интересно… – пробормотала она.

Почтальонша вдруг протянула к ней руки, и Жженова ощутила пониже плеча укол. Дернулась, но поняла, что женщина держит ее на удивление крепко и в руке у нее шприц. Жженовой стало страшно. Это чувство накатило сразу и захлестнуло ее словно волна.

– Я хочу дать вам эксклюзивное интервью! – тихо проговорила изменившимся тоном почтальонша, глядя журналистке в глаза. Теперь в ее голосе слышалась злоба.

Жженова почувствовала, как подкашиваются ноги, она покачнулась и хотела за что-нибудь ухватиться, но руки не слушались. Журналистке казалось, что она падает, погружаясь в горькие темные воды. Женщина подхватила ее и прижала к себе. От нее пахло потом, сладким парфюмом и чем-то резким, неприятным. Почему-то Жженовой вспомнилось, как в детстве родители водили ее в парк аттракционов.

Последнее, что она почувствовала, прежде чем отключиться, это как ее тащат к лифту.

* * *

Самсонов терпеливо ждал, прижав к уху трубку. Он звонил в редакцию, где работала Жженова, но ответить ему никто не торопился. Наконец на том конце провода щелкнуло, и сонный женский голос проговорил:

– Да, я слушаю.

– Елену Жженову можно?

– Лену? Сейчас посмотрю.

Ожидание продлилось не меньше двух минут. Потом женщина вернулась:

– Ее нет.

– А когда будет?

– Не знаю. Завтра, наверное.

– Она была сегодня на работе?

– Была. Уже ушла.

– У вас есть ее домашний или сотовый телефон? У меня срочное дело.

– Мы не даем такую информацию.

– А адрес?

– Тоже. Позвоните завтра, – и женщина повесила трубку.

Пришлось обратиться к полицейской базе данных. Через десять минут Самсонов звонил Жженовой на сотовый. Журналистка не отвечала. Старший лейтенант выписал в блокнот ее адрес и вышел из кабинета – надо было убедиться, что с женщиной все в порядке.