встречал никого с уровнем Ветеран и выше, кто не был бы на такое способен. Даже Шина — тепличная девочка, вполне умело этим пользуется. — Само по себе «яки» не удивительно, как и умение чувствовать взгляд, этой способностью обладают многие, но вот в твоем случае все опять не как у людей…

— Время идет, девушка, хорош уже эти паузы вставлять, — выдал я, заработав тем самым обиженный взгляд.

— Я ведь и домой могу пойти. Думаешь, мне так нравится перед тобой распинаться?

Именно так я и думаю.

— Ладно, ладно, молчу, — поднял я руки вверх.

— Так вот, «яки»… Оно у тебя ну очень сильно. Думаю, тебе вполне по силам остановить сердце даже взрослому человеку, не говоря уже о животных и детях. С тренированным бойцом у тебя вряд ли подобное выйдет, но вот мешать и сбивать в бою будет здорово. Вплоть до ранга Ветеран. Выше усилие уже не оправдывает результат. Чтоб ты понял, самое сильное «яки», о котором я знаю, раз в десять слабее того, что можешь выдать ты. Причем именно «жажда убийства» у тебя самое большое палево, порой от тебя такая жуть прет, что просто амба, а ты этого, по-моему, даже не замечаешь.

Черт, прям хоть лекцию ей читай. Ну не зависит умение сопротивляться «яки» от ранга. Тут все дело в банальной силе воле, Шину я вполне могу на тот свет отправить, а ведь она Учитель. А вот насчет того, что я что-то не замечаю, это новость. Весьма и весьма неприятная.

— Что там у нас дальше? Ах да… не знаю даже, как это назвать. «Контроль пространства»? «Обнаружение жизни»? Или лучше «круговой обзор»? В общем, не знаю. Существуют, конечно, аналоги, но это именно техники, чаще всего узконаправленные. У тебя же это умение, постоянно действующее. Да и расстояние… Полтора года назад, в той безымянной деревушке, я даже вычислила примерное расстояние, на которое ты можешь… «видеть». Как сейчас помню твои тогдашние слова. — Тут она улыбнулась, закрыв глаза и приподняв голову: — «Юго-запад. Пятеро. Триста метров. Быстро приближаются в нашу сторону». Учитывая, что напрягся ты еще раньше, то почуял ты их метров за пятьсот. Нереальное расстояние для постоянного умения. Я бы на твоем месте, наверное, свихнулась.

Это да, потому что ты женщина. Ведьмы по сравнению с ведьмаками в этом направлении мало что могут. С ума не сходят только потому, что раньше вырубаются. И кстати, чем больше людей, тем меньше радиус, в городе, например. Стоит также отметить, что тот случай произошел полтора года назад, и сейчас я намного круче, чем тогда. Ей об этом знать, впрочем, не стоит. Правда и до Стоуна — американского ганфайтера, аналога русских ведьмаков, я недотягиваю. Тот десяток километров мог, по слухам, контролировать. Ну так и я не Тень, а Разрушитель.

— Ну и самое… нет, не так, единственная пакостная вещь в данной ситуации, это то, что ты не пользуешься бахиром. — Держи лицо, Макс. Держи. Лицо. — Точнее, ты не можешь им пользоваться. Никто из таких, как ты, не мог.

«Таких, как я», значит. Забавненько.

— Сразу предупрежу, я считал себя уникальным.

— Поражаюсь твоему спокойствию, я тут раскрываю его секреты, а ему хоть бы хны. У тебя что, совсем вопросов нет?

— Мм… как ты поняла, что я не использую бахир? Вроде никто не способен его видеть, а чувствительность даже Виртуоза максимум что позволяет — это определить местонахождение самого человека, а не то, пользуется он бахиром или нет.

На мгновение замерев, она откинулась на спинку дивана.

— А вот это опасный вопрос, для нас с тобой опасный. И такой лажи я от тебя не ожидала.

— Поясни, — протянул я.

— То, что ты сейчас сказал, — описание большинства сканирующих или поисковых техник. Почувствовать же движение бахира может любой человек в ранге от Подмастерья и выше. Различается только расстояние. Те же Подмастерья ощущают движение энергии только при непосредственном контакте с объектом, проще говоря, им надо дотронуться до человека. Соответственно, Виртуозу это на фиг не надо, он чувствует бахир на расстоянии примерно пяти метров, от опыта зависит. Но более чем о шести метрах я и не слышала.

Более чем достаточно, чтобы спалить меня тем же Кояма. И правда, лажанулся. Ну что мне стоило расспросить отца Шины подробнее. А ведь это было два года назад, и за это время только моя паранойя не позволила мне действовать открыто и в полную силу. Хотя сами Кояма ничего заметить не должны, я при них вообще ничем не пользовался. Вроде бы. Я о таком не помню, во всяком случае. С Акеми все ясно. А вот в остальное время надо думать. Все-таки шесть метров — это не шестьдесят, может и проканает. Черт, туплю, речь-то сейчас не о цветочках, есть, видимо, причина, а значит, не проканало.

— Ладно, дело прошлое, — сказал я, массируя переносицу. — Лучше признавайся, с чего ты вообще завела этот разговор и чем мне все это грозит.

— На сегодняшнем собрании я краем уха услышала, как обсуждают Токийского Карлика. И все бы ничего, не первый год обсуждают, но сегодня тебя в шутку назвали Патриархом. Народ, конечно, посмеялся, но слово было сказано, и теперь тебе надо быть втройне осторожным. — И смотрит на меня. Смотрит и молчит.

— Да ты достала, Акеми, давай уж продолжай. Я — Патриарх, я понял, дальше-то что?

— Синдзи, ты меня с мысли сбил.

— Я тебя… что? Ну ты и паразитка… Ладно, проехали. Ты хотела рассказать, кто такие Патриархи и чем мне грозит быть одним из них.

— О-о-о, да-а-а! Патриархи! Слушай внимательно, Синдзи, небольшое предложение, а сколько в нем смысла. Патриархи — это мужчины, дети которых в трех случаях из пяти рождаются с потенциалом Мастера, а в остальных двух — Виртуоза.

Матерь божья! Мне конец.

— Оу! Надо же. — Я огляделся, прощаясь с относительно спокойной жизнью. — Меня ж на запчасти разберут, если узнают.

— Э нет, Синдзи, запчасти не могут давать потомства. Тебя скорей к батарее прикуют и будут каждый день насиловать.

Кто точно знает, что я Патриарх? Акеми, четыре ее солдатика и, пожалуй, Фантик. Убить? Ну да, могу, а дальше что? Кроме того, что я огребу кучу мелких и средних проблем, я еще упущу множество возможностей… Впрочем, себе-то что врать — я просто не хочу этого делать. Никто из них не давал повода усомниться в их дружбе, а быть человеком, который не верит никому, довольно сложно. И неприятно.

— То есть мне теперь всю жизнь