Поднявшись, я утер губы, огляделся и проворчал:

– Я прогуляюсь. Один. Ты тут главный пока меня нет. Будут выстрелы – не дергайся сам и другим не давай. Со мной передатчик – если что дам знать о проблеме.

– Принято. Экз?

– Гадюка должна отдохнуть – поморщился я, глянув на лежащую неподалеку свою боевую шкуру с тянущимся от нее красным незнакомым проводом – Так здесь есть энергия?

– Да – подтвердил Каппа – Напряжение невелико, но нам хватает. Я чуть осмотрелся пока ты спал. Далеко не заходил. Вот карта.

Приняв от бойца кусок пластика с достаточно неплохо нарисованными очертаниями исследованных им комнат и коридоров, я кивнул и вопросительно склонил голову. Поняв меня правильно, Каппа добавил:

– Живности хватает. Разные насекомые, змеи, съедобные раковины на мелководье, водные растения, плесень.

– Да тут можно жить – хмыкнул я – А где мой рюкзак, сержант?

Получив направление, я потопал облачаться в обычную экипировку, на ходу разминая поднывающие мышцы.

– Убить легко, а вот искоренить – почти невозможно – пробормотал я, прислонившись стальным наплечником к мокрой бетонной стене – Жизнь всегда ищет лазейки чтобы уцелеть. На то она и жизнь. Кто это сказал? Какая-то старуха в белом халате… что хотела воткнуть иглу шприца мне в глаз…

За моей спиной чуть больше пятисот метров длинного широкого транспортного коридора, что идет с мягким уклоном к утопленному в речному берегу бетонному ангару. За все время встретилось лишь пара сугубо технических помещений и одна небольшая комната отдыха, рассчитанная максимум на троих-четверых тщедушных гоблинов. Оно и понятно – атомоходам давно уже не требовалась живая команда на борту, чтобы выполнять любые требуемые от него задачи. Все функции автоматизированы – включая ремонт. А с теми повреждениями, с которыми не справится бортовой штат робототехники… с ними не совладают и живой персонал. В таких случаях остается только буксировка на базу. И это касалось любого типа транспорта – воздушного, водного или наземного. Машины давно стали извозчиками для ленивых гоблинов. А теперь, похоже, они же стали извозчиками наших судеб – и большинство этому только радо, если судить по солнечным беззаботным туземцам этих джунглей.

И здесь вот тоже полная беззаботность…

Опустившись на одно колено, я прислонился к стене уже спиной, верный своему кредо делать все для скорейшего восстановления. Соберись я здесь задержаться минут на пять дольше – лег бы. Но мне хватит и минуты, чтобы рассмотреть эту странную хрень.

Реально странное тут дерьмо творится…

Передо мной колыхалось несколько студенистых образований, причем каждое выглядело точь в точь как те слизистые разумные бананы, что питались дерьмом и тухлым мясом в Клоаке, а тут снаружи управляли боевыми шагоходами. Только здесь разумом и не пахло – хотя каждый из четырех студней имел подобие тела. Две ноги, две руки, туловище, голова с неплохо оформленным лицом. Но все это выглядело как выколоченное из охлажденной формы фруктовое желе. Нет… как не до конца застывший мясной студень с вкраплением всех этих белых и темных жилочек, что колыхались внутри почти прозрачной массы. Все это жило… руки и ноги подергивались, глаза за прозрачными веками медленно перемещались, рты залитые слизью открывались и закрывались как у рыб. Но не более – это явно был максимум их возможностей. Размер каждого студня… вполовину от обычного гоблина. Студенистые карлики лежащие у накрененной и вбитой в стену транспортной тележки с очередной разбитой капсулой. Оттуда они и выбрались – лет так охереть как много назад. Один из карликов – женщина, судя по огромным растекшимся грудям с едва заметно светящимися студенистыми сосками – сильно колыхнулась, ее «голова» завалилась набок, рот коснулся соседа и… начал его втягивать в себя. Раздутое горло запульсировало, одна студенистая масса медленно поглощала другую. Еще через пару секунд из «женского» тела, в месте, где были грубые наметки паха, полез чуть более яркий зеленоватый студень с наметками сморщенного детского личика. На моих глазах детское лицо менялось, становясь взрослее – год, два года, пять лет… Первый студень сожран, второй рожден и радостно колыхается на полу, поглощая всем своим телом напичканные микроводорослями и прочей живность лужи воды. Пока я наблюдал за первыми «родами» сопряженными с принудительным «похоронами» съеденного отца, вторая пара совершила тот же процесс. И на миг мне показалось, что в глазах съедаемого заживо «отца» мелькнуло какое-то выражение – когда студенистые глаза под закрытыми веками заметили меня. Его щеки дернулись, рот поплыл к левому уху и приоткрылся, вывалив наружу тут же оторвавшийся и растекшийся язык…

Не оборачиваясь, я спросил:

– Выспался, гоблин?

– Ни разу – признался старавшийся подойти бесшумно Хорхе – Я не крался, лид, я…

– Все правильно – проворчал я – Ходить надо быстро и тихо. А не как ты.

– Ясно… Можно с тобой?

– Чего тебе не спится? – повторил я вопрос.

– Не могу – признался бывший советник племени Небесной Башни – Засыпаю быстро, но потом начинает сниться такая лютая мерзость, что подскакиваю… Сейчас вот приснилось, что я внутри полу утонувшего шагохода, бью кулаками в дырявый кокпит, а надо мной нависает жопа того дракона и я знаю – сейчас меня зальет его дерьмом смешанным с зубами и почему-то непереваренными человеческими глазами. А я ору от страха, колочусь о бронированное стекло и думаю – ему бы больше клетчатки хавать, фрукты там или папоротники. Тут слышу его первый болезненный жопный фырк… и с диким криком подскакиваю.

– Папоротники во сне – к бессоннице походу – зевнул я.

Оглядев его с ног до головы и убедившись, что он не забыл снарядиться и вооружиться, я кивнул:

– Двинули.

– А этих… это… не сожжем?

– Нахрена?

– Мерзкие они… – признался Хорхе – Такие точно приснятся… Никогда не думал, что я такой… впечатлительный.

– Это пройдет – буркнул я – Слишком много событий и кровавого мяса. Но мозги быстро привыкают. Так что радуйся – потом все будет… обычно.

– Скорее бы – признался усталый гоблин – Скорее бы… Ох… под ногами…

Под его уже едва держащимися мокрыми ботинками с треском лопнул обычный на вид толстый корень, ожив, брызнув кровью. От моего толчка в плечо Хорхе отлетел, и странная змея ударила выставленными клыками только воздух. Мой ответный удар расплескал удивительно хрупкую голову и хрустящая гадина забилась в воде, в судорогах ломая сама себя.

– Еще одна неудачная поделка – хмыкнул я, переступая останки змеи и шагая дальше по коридору.

Подскочивший Хорхе зло сплюнул и потопал дальше, крепко сжимая убереженный от контакта с водой дробовик. Новый стресс не помешал гоблину задать вопрос:

– Неудачная поделка?

– Формоз – ответил я, долгим взглядом скользя по веренице замерших автоматизированных тележек с колбами. На многих сохранился адрес доставки и везде они был одинаков – Формоз.