существующего порядка. Захватывая города и замки, повстанцы, движимые ненавистью к угнетателям, заставляли их играть в «перемену ролей». Дворян обряжали в рвань, которую носила крестьянская беднота, и заставляли снимать шапки и кланяться при встрече с ней. Священникам приводили ослов и требовали, чтобы они научили их читать требник. Маркитанток одевали знатными госпожами, а графини и баронессы должны были оказывать им придворные почести.

Потерпевшие дворяне, бежавшие из Швабии и Франконии в еще не охваченные восстанием немецкие земли, рассказывали об этих «представлениях», как о настоящих Содоме и Гоморре, а повстанческие отряды называли не иначе как «шайками» или «дикими ордами». Ненависть дворян росла и подкреплялась надеждой на «справедливое, богоугодное возмездие». Оправившись от первой паники, феодальная реакция щедро жертвовала деньги на набор ландскнехтов — наемных пехотинцев из разорившегося дворянства, ремесленников, крестьян и горожан. Под Ульмом формировалось войско трухзеса (стольника) Георга фон Вальдбурга, под Лейпцигом — отряды рейтар, всадников тяжелой кавалерии, которые возглавил давний противник виттенбергского реформатора герцог Георг Саксонский.

Сразу после начала восстания католики громогласно заявили, что оно плод лютеровской реформации. Да и сами крестьянские вожди называли Лютера «своим». Ведь он отказался подчиниться императору и рейхстагу, укрывшись в Вартбурге от объявленной ему опалы. Крестьяне на самом деле ожидали, что не сегодня-завтра «немецкий Геркулес» встанет во главе народного воинства. Они называли реформатора первым в ряду угодных им третейских судей.

Когда сообщения о немецкой крестьянской войне достигли Испании, император Карл V, который сквозь пальцы смотрел на возвращение Лютера в Виттенберг, сразу же послал курфюрсту Фридриху распоряжение о выдаче «еретика Мартинуса». Княжеский двор просил Лютера поскорее выступить с осуждением крестьян и отвести от курфюрста и университета подозрение в сочувствии мятежу. Реформатору указывали на расторопность его католических противников, самый известный из которых, видный теолог Иоганн Экк, уже проклял крестьян-бунтарей и требовал суровой расправы над ними.

22 августа 1524 г. Лютер произнес проповедь против «мятежных сект», которые сеют в народе «дух неповиновения и убийств». Однако вопроса о крестьянском восстании он не касался. Не было крестьянской темы и в его сочинении «О небесных пророках», опубликованном в начале 1525 г. и направленном против радикальных анабаптистов. Прошли февраль и март, а доктор Мартинус все еще воздерживался от осуждения крестьян, хотя еще два года назад твердо обещал занять сторону тех, кто выступает за порядок и спокойствие.

Лютер с самого начала не принял крестьянского восстания, но роль княжеского прислужника его совершенно не прельщала. С другой стороны, он понимал, что выживание его Реформации в Германии могут гарантировать только князья в своих территориальных владениях. Он надеялся, что бедствия мятежа заставят опомниться и крестьян, и их жестокосердных угнетателей. В апреле 1525 г. крестьянская декларация «Двенадцать статей» достигла Виттенберга. В середине месяца Лютер взялся за перо. Он постарался занять позицию судьи, возвышающегося над обеими враждующими партиями, и горькими обвинениями склонить их к гражданскому согласию.

Новое сочинение реформатора называлось «Призыв к миру по поводу Двенадцати статей». Оно начиналось резким и гневным обличением господской алчности, насилия и произвола. С развитием торговли, замечал Лютер, господа совсем обезумели и «в каждом зернышке и соломинке видят гульдены… Начальство отнимает все больше и больше и разбазаривает отобранное добро на наряды, обжорство, пьянство и застройку так, словно это мякина». Вторая часть «Призыва к миру…» написана как суровое увещевание, обращенное к восставшим. С князьями Лютер говорил на языке государственно-политической целесообразности, соответствующем их роли правителей. К крестьянам он обращается на языке, который их руководители сами выбрали при составлении «Двенадцати статей», — на языке христианских заповедей. Это позволяет ему усилить мотив смирения и ненасилия, прозвучавший в преамбуле документа. Сочинение завершается увещеванием, обращенным к обеим сторонам — к властям и крестьянам. Если они и дальше будут столь строптивы в отстаивании своих плотских нужд и прихотей, Бог сурово покарает и тех и других. Его возмездие уже началось, и пора бы образумиться. Лютер советует выбрать наиболее честных людей из числа дворян и горожан, чтобы они решили дело третейским судом.

Лютер не только поспешил отпечатать «Призыв к миру…», но 20 апреля отправился в восставшие районы Тюрингии, чтобы лично обратиться с ним к горожанам и крестьянам. Сначала он проповедовал в Штольберге, а затем в Нордхаузене, Орламюнде и Йене с обычной страстью и энергией. Он говорил, что верит в миролюбие немецкого простолюдина, и умолял своих слушателей не давать «кровожадным пророкам» будить в крестьянине беса. Однако его теперь плохо слушали и прерывали насмешливыми выкриками. Другой «немецкий пророк» властвовал теперь над умами простых людей. Они верили Мюнцеру из Мюльхаузена, и веру эту Лютер встречал всюду, где ему приходилось подниматься на амвон.

* * *

Томас Мюнцер родился в 1488 или 1489 г. в Штольберге в семье чеканщика[43]. О его детстве и юношестве почти ничего не известно. В 1507 г. он поступил в Лейпцигский университет, где поначалу занимался медициной, а затем философией и теологией. Позднейшие сочинения Мюнцера обнаруживают его знакомство с гуманистической литературой и сочинениями римских моралистов. По окончании университета Мюнцер выбрал должность священника, которая в то время давала наибольшие возможности для общения с простыми людьми. В 1518 г. Мюнцер слушал в Виттенбергском университете богословские лекции Лютера и воспринимал их с одобрением. Однако он не был учеником Лютера и лишь некоторое время находился под его сильным влиянием.

С самого начала своей пасторской деятельности Мюнцер сочетал легальную церковную проповедь с тайной работой среди беднейших прихожан. В 1512 г. он был изгнан из Галле по обвинению в заговоре; в 1519–1521 гг. подвергался преследованиям в Ютербоге, Орламюнде и Цвиккау за мятежную агитацию среди подмастерьев, поденщиков и бедняков.

* * *

В феврале 1524 г. в маленьком городке Альштедте, находящемся вблизи рудников Гарца и мансфельдского графства, Мюнцер организовал «Союз избранных». Поначалу он насчитывал не более 30 членов, но к осени превратился в разветвленную тайную организацию, охватывавшую свыше 500 приверженцев и имеющую ячейки во многих районах Тюрингии. Союз ставил своей целью организацию антифеодальной борьбы и подготовку насильственного ниспровержения княжеской власти. Первым среди немецких реформаторов Мюнцер изгнал из церкви латинский язык: и проповедь, и литургическое песнопение звучали теперь по-немецки. Кроме того, он постановляет, чтобы проповеди читались по тексту не только Нового завета (таково было прежде незыблемое церковное правило), но и всех священных книг. С самими священными текстами Мюнцер обращался весьма произвольно. Он по-своему перекраивал речения пророков, а порой вкладывал в их уста такие слова, каких они вообще не произносили. Мюнцер был искренне убежден, что новый пророк, каковым он себя ощущал, вправе поправлять и