кружку, ставила ее на приступку у наружной стены, и когда брат Бенчивенга, разносчик милостыни, подходил к ней, кружка была полна, а простодушный братец ворчал: «Опять сыграли надо мною шутку, зачем-то позвали меня».

Клара воспитывала сестер, не произнося ненужных слов, только великой любовью к нищете, которая внушала ей желание из всех подаяний выбрать самый черствый и маленький кусок хлеба. Ее усердие в работе было тоже примером для сестер — она и во время болезни, сидя на постели, пряла тончайший лен, выткала больее ста покровов, которые посылали в шелковых мешках через горы и долины Ассизи, в бедные церкви. Она воспитывала сестер и бессменной своей улыбкой, сиявшей, несмотря на недуг, который изнурял ее более двадцати лет.

Святой Франциск обрел в себе Бога после того, как Он явился ему, а затем нашел Его в прокаженных и нищих. Клара же пришла к Богу с помощью святого Франциска, и вобрала в себя дух учителя, подобно тому, как растение через свет вбирает в себя силу Солнца. Поэтому она звала себя травкой святого Франциска, и преданней, чем родная дочь, возрождала его чаяния, молитвы и мечты.

Святой Франциск мысленно возносился к Богу, окруженный красотой и святостью природы, и Клара любила, чтобы в садике всегда цвели цветы, а когда она посылала за пределы монастыря сестер-прислужниц, то наказывала им, при виде цветущих или пышных деревьев, восхвалять Господа. Святой Франциск ходил в заморские земли, чтобы обратить неверных, и Клара решила отправиться туда, и умереть в муках Христовых. Святой Франциск пламенно преклонялся перед детством Христа и страстями Христовыми так, что в Греччо устроил ясли, а у Верны на теле его появились стигматы — святая Клара же так любила Младенца-Христа, что достойна была бы увидеть Его и сжать в объятиях, а страдания Господа были так близки ей, что, однажды, на Страстной неделе, она лежала замертво со Святого Четверга до Святой Субботы, в то время, как душа ее возрождалась после мучения по Страстям Христовым.

Святой Франциск был столь глубоко погружен в тайну Евхаристии, что сам подметал в церквах, благоговея перед телом Христа, и для святой Клары таинство, словно рычаг, приводило в движение скрытую от людей жизнь — она непрестанно трудилась, чтобы украсить церкви, запечатлевая даже в своих вышивках идеал учителя. Вышивала ли она цветы, деревья, птиц в той простоте, в которой она их видела и любила, или обычный крест, о котором она думала при каждом стежке, и на кромке ткани изображала знак Спасения.

Идеал их был единым, и потому нет ничего невероятного в легенде о розах. А рассказывается в ней следующее: святой Франциск и святая Клара шли вдвоем по полю, покрытому снегом. Они приблизились к развилке двух дорог, неподалеку от Сан Дамиано, и учитель сказал первым: «Нам следует разойтись». Слово расставания всегда произносил он, и в этом сказывалась его сила. Клара опустилась в снег на колени с готовностью и покорностью, столь естественными для нее, когда она была вместе с учителем, ведь иначе она не могла выразить ему своей преданности, ожидая, что он благословит ее. Спустя немного, она приподнялась, сердце ее забилось как воробышек в этой белоснежной холодной пустыне, и она искренне проговорила:

— Когда же мы увидимся вновь

— Когда расцветут розы, — коротко ответил Франциск, ибо и он был взволнован, но лишь только прошел он несколько шагов, как услыхал хрустальный голосок Клары:

— Отец!

Он обернулся. Кустарник, позади которого стояла Клара, превратился в розовый куст с яркоалыми цветами. Куда ни обращали взоры двое святых, всюду раскрывались розы, они росли прямо из снега, словно это было в чудесном месяце мае.

Господь поступает так всегда. Когда двое разлучаются ради любви к Нему, Он навсегда соединяет их. Та золотая нить, что связывает их, исходит не от душевной близости и не от привязанности друг к другу, но от долга, с которым они жили, который вместе выстрадали, ради общего идеала, близкого или далекого.

ВОИТЕЛЬНИЦА БЕДНОСТИ

Особенно сливались помыслы Клары с помыслами ее учителя, когда она защищала его невесту, Бедность. Первое время дамы из Сан Дамиано жили под руководством святого Франциска, предоставившего им краткий устав, похожий на тот, по которому жили его братья. Около 1216 года Клара попросила Иннокентия III предоставить и ей, и ее сестрам право на нищету, и папа выразил согласие, написав своей рукой первые слова папской грамоты и заметив при этом с улыбкой, что никогда до этого в Рим не обращались с подобной просьбой.

В 1219 году, в то время, когда святой Франциск был на Востоке, кардинал Уголино, именем Святого Престола защищавший Бедных Дам, составил и одобрил жесточайший устав, основные законы которого продиктовала святая Клара, желавшая любить и действовать так, как любил и действовал ее учитель. И когда, после смерти святого Франциска тот же кардинал, ставший к тому времени папой Григорием IX, указал ей на то, что подобная нищета и строгий пост чрезмерны для молодых женщин, и (думая, что стойкость ее восходит к верности обету, некогда данному) сказал ей: «Если это — ради данного обета бедности, мы освобождаем вас от него», Клара возразила с таким пылом, будто мысль ушедшего учителя зажглась в ее рыцарской крови: «Святой отец, отпустите мне грехи, но не лишайте данного мною обета следовать за Господом нашим».

Чем больше последователи святого Франциска отклонялись от заветов основателя, тем больше аббатиса у себя в крепости закаляла силы, чтобы защитить их, собрав вокруг себя самых верных людей, для которых церковь Сан Дамиано была оплотом, а Клара — бессмертным духом их несравненного учителя. Меж тем росли новые монастыри Второго Ордена, они просили земли и дома, и получали их. Клара глубоко страдала из-за этого. Как могли они называть себя Клариссами, когда пренебрегали последним предписанием, которое учитель сделал для нее, для всех них?

«Я, меньший брат, Франциск хочу следовать и жизни, и нищете великого Господа нашего Иисуса Христа и Пресвятой Матери Божьей и быть верным этому до конца, и вам, синьоры мои, предписываю жить в этой святейшей жизни и нищете. Будьте же бдительны и внимательны, дабы по чьему-нибудь наущению или совету не отдалиться от этого, пока вы живете на свете».

Об этих словах Клара думала больше всего. Она не находила покоя, и сумела не умереть до тех пор, пока Иннокентий IV не одобрил устав из двенадцати статей, подобный уставу меньших братьев, написанный ею и полностью соответствовавший жизни в совершенной нищете.