– А вот и причал, – сказал Пит, указывая вперед и направо. – Наше путешествие завершено. И куда мы теперь направимся? Обратно в мотель «Стар», проверить, не дожидается ли нас Кути?

– Еще нет, – ответила Анжелика. – И конечно, не в той машине, где лежит скелет Скотта Крейна. Мы…

Пламтри дернулась так, что лодка покачнулась.

– В машине его скелет? Как он… – Она принялась недоуменно осматриваться по сторонам. – В чем дело? Чего испугалась Дженис?

Кокрен повернулся к ней, пытаясь сообразить, не вызвал ли он случайно Тиффани, и если да, то как объяснить происходящее ей.

– Коди, в пикапе лежит скелет Крейна.

Она уставилась на него, а потом воскликнула: «Етить меня!» – и Кокрен невольно улыбнулся при мысли о том, что эти слова могут косвенно указывать на присутствие Тиффани, хоть нисколько не сомневался в том, что перед ним Коди.

– Я, получается, все еще в игре? – сердито продолжала она. – Почему в последнее время все самые проигрышные «руки» достаются мне? Его скелет! Черт возьми, с такими невыносимыми штуками должна разбираться Валори!

– Мне кажется, что ты можешь выдержать куда больше, чем тебе представляется, – ласково сказал Кокрен.

– Говорят, что Бог никому не посылает непосильных испытаний, – слабым, чуть дрожащим голосом сказал Мавранос, обращаясь, вероятно, сам к себе. – Например, если Он создал человека таким, что он может вынести не больше ста фунтов на квадратный дюйм, то не нагрузит на тебя сто один.

– Мы все еще слишком горячи, – продолжала Анжелика. – В магическом смысле. Было много свеж… – у нее перехватило дыхание, – …свежей крови пролито сегодня утром. Я думаю, что после всего этого на нас некоторое время будут указывать простые компасы, – и мы, к тому же, не можем быть уверены, что нас никто не выследил. По дороге мы все время смотрели только вперед, на грузовик, и не оглядывались назад. Если Кути в мотеле, он подождет нас, ключ у него есть. И я думаю, он… сейчас король. У него будут средства защиты, прилагающиеся к этому титулу. – Она посмотрела сквозь деревья на появившиеся наконец на парковой дороге медленно проезжавшие неприметные пастельные «Хонды» и «Ниссаны». – Поэтому нам нужно поехать в какое-нибудь подходящее, нейтральное, так сказать, место и просто посидеть там с часок. Чтобы за это время вернуться к своему естественному состоянию.

– Я в самом что ни на есть естественном состоянии, – сказала Пламтри. – А подходящее место – это бар! Если я не выпью, то пропаду, как Минни без Микки.

– «Сабурбан» может отправляться куда хочет, – заявил Кокрен, – а «Форд» остановится у ближайшего бара, который подвернется по дороге.

– Я был бы совсем не прочь запить чем-нибудь то каберне, – промолвил Пит.

– Сомневаюсь, – рассудительно заметила Анжелика, – что мне самой удастся надолго сохранить рассудок, если я не выпью. – Она вздохнула и обхватила себя за локти. – Арки, возможно, и ты не прочь бы выпить, но тебе лучше остаться трезвым. Предписание врача.

Мавранос, похоже, вовсе не слышал спора.

– Но можем ли мы по-настоящему представить себе, – негромко продолжал он, – что Он даст тебе меньше девяноста девяти и девяти десятых?

Анжелика хмуро прислушивалась к невнятному бормотанию Мавраноса, несомненно, думая о помутнении сознания.

– Если Кути вернулся в мотель, – будто думая о чем-то другом, сказала она, – он дождется нас. И ему ничто не грозит. Он теперь король.

Когда Кути стащил с себя рубашку и джинсы и, не глядя, стряхнул куда-то на сияющий пол мокрые кроссовки, женщина поцеловала его, обвила руками за шею, ее мантия распахнулась, и ее горячая кожа приникла к его холодной груди. Ее язык, скользнувший между зубов, обжег его, как электрический удар.

Они рухнули поверх покрывала на огромную кровать под нависающим балдахином, и Кути лихорадочно пытался освободить руки, чтобы стянуть с себя облегающие трусы, а она в это время целовала его шею и грудь – и тут он разобрал ее шепот:

– Дай мне себя, – хрипло приговаривала она, – ты не девственник… Заполни меня… ты такой большой… ты способен дать мне больше, чем я смогу принять… и почти без риска умереть.

«Умереть?» – повторил он про себя, и тут ее зубы нежно прикусили кожу над напряженным мускулом сбоку его шеи.

Если она и пустила ему немного крови, то всего лишь капельку, и ощущение было лишь приятным.

Но он внезапно понял, что его психическое внимание и само его «я» широко раскрыты и туго растянуты, а женщина всей силой своего разума пытается отгрызть кусок его души.

…И в невыносимом воспоминании, мелькнувшем в голове, он вновь оказался привязан липкой лентой к сиденью минивэна, покачивавшегося внутри большой фуры, – «лодка в лодке» – и однорукий безумец тыкал его охотничьим ножом в ребра, пытаясь отрезать часть его души и потребить ее…

Внезапно комната как будто накренилась, стала темнее и жарче, и он проникся безрассудной уверенностью, что вот-вот всем своим физическим телом провалится в ее рот-печь, который в это мгновение паники, достойной самого ужасного кошмара, представился ему черным разинутым зевом камина прямо под ногами.

Он почувствовал, что заскользил туда…

И со всей психической силой, которую события этого страшного утра пробудили в нем, нанес удар такой силы, что испугался, не лопнул ли у него в голове какой-нибудь сосуд.

Физически он при этом не шевельнулся, и лишь через секунду осознал, что кожа женщины невероятно холодна и голая грудь неподвижна – она не дышала.

Он высвободил руки из-под холодной тяжести тела и соскочил с кровати. Всхлипывая и дрожа всем телом, он неловко натянул джинсы и рубашку и уже совсем было запихнул ноги в мокрые кроссовки, как дверь из коридора распахнулась.

В двери обрисовался силуэт старухи.

– Позвоните… 911, – с трудом выдавил Кути. – Кажется, она…

– Она мертва, сынок, – сурово сказала старуха. – Оба телефона внизу звонят сами по себе, да так, что у их несчастных магнитов чуть провода не обрываются, а по большому зеркалу бога прошла трещина. Она мертва и улетела, как пушечное ядро, в телесном образе прямиком за пики Индии. Бедная женщина всего-то хотела хоть немного настоящего тебя, и ты не мог поделиться с нею? Сынок, ты не знаешь своих сил. – Она покачала головой. – Он не может встретиться с тобой сейчас, хоть с покаянным завтраком из вина и оленины, хоть без него. Придется вам встретиться попозже – и, наверное, он обойдется с тобой не так вежливо, как это было бы сегодня. А сейчас туман закрыл тебя от его взгляда.

Кути вытер рукавом слезы с глаз, посмотрел на нее – и стиснул зубы, чтобы не взвыть он неподдельного смятения. На него неблагосклонно смотрела та самая старуха, которую они с родителями много раз видели на экране черно-белого телевизора, настраиваемого магическим образом. Теперь было видно, что у нее разные глаза – один карий, а другой голубой.