– За работу, летучий боевой отряд… – заторопился Рауль.

Когда уставшие молодчики вернулись на склад, их поджидало странное зрелище. На краю освещенной зоны сидели на коленях три невнятные личности, укутанные с ног до головы в несвежую материю. Личности не шевелились. Со стороны (да в полумраке) они напоминали закутанных в паранджу мусульманских женщин. Гюльчитай, покажи личико, все такое… Молодчики оторопели, и такое состояние было не самым подходящим, чтобы совершать логичные поступки – например, позвать товарищей. Или сбросить со спин автоматы. Не веря своим глазам, они подошли поближе, всмотрелись, переглянулись.

– Женщины? – простодушно вопросил один из них. – Какого шайтана, Мухтар?

– А я знаю, Азат? – резонно отозвался единомышленник. – Может, это бабы Мусы?

– Да одна у него баба… – задумчиво подал голос третий. – Хотя кто его знает… А мы сейчас посмотрим.

Картину «Белое солнце пустыни» молодые ливийцы, понятно, не смотрели. Поэтому удивились, обнаружив под сдернутым покрывалом не хорошенькое личико, а небритую и весьма довольную физиономию российского десантника. В глазах «смельчака» мелькнул испуг. Все произошло за считаные секунды. Взметнулись три фигуры, а трое других вразнобой попадали, издавая горловые сдавленные звуки.

– Не убивать, мужики, – опомнился Рауль. – Это не наша война…

– Спасибо, что предупредил, – ухмыльнулся Димка, ослабляя тяжесть завершающего удара. Но челюсть, тем не менее, хрустнула.

– Молокосос… – презрительно пробормотал Серега. – Учись успокаивать гопарей с одного удара.

Бесчувственные тела оттащили за угол в темную зону. Грачевский бормотал, что для этих «счастливчиков» война уже закончена и открываются совершенно новые перспективы.

– Атакуем, командир? – деловито осведомился Серега, вешая на плечо автомат.

– Садись в коленопреклоненную позу, – усмехнулся Рауль, кивая на отброшенное тряпье.

Он на цыпочках подбежал к зарешеченному окну. На улице царило недоуменное молчание. Люди «старшего поколения» прервали беседу и в нетерпении поглядывали на приоткрытые створы ворот. Перебросились парой раздраженных слов. «Перекур» молодые устроили? В то время, когда страна задыхается, когда солдаты ненавистного полковника топчут своими сапогами ростки молодой ливийской демократии?! Нужно преподать урок! Усердно хмурясь, трое крепких арабов двинулись к складу, а Рауль на цыпочках побежал обратно. История повторилась.

– А это что такое, Файруз? – недоуменно вопросил ливиец.

– А шайтан его ведает, Умар.

– Пошутить решили, идиоты… – догадался третий. – Мозги куриные, и шуточки у них такие же… Придется рассказать отцу Мухтара, какого оболтуса он вырастил… Эй, хватит тут уже придурков из себя строить, работать надо! – Он сдернул ближайшее покрывало.

Улыбочка Сереги немного потускнела, но сила в кулаке не перевелась. Удар в переносицу отправил ливийца в тяжелый нокдаун. Повалился другой, за ним третий. Без разбитых челюстей и вдавленных носов снова не обошлось.

– Ну, хорошо, Варан… – кряхтел Грачевский, оттаскивая своего «партнера» за угол. – Дважды шутка прокатила. Но извини, шутка, повторенная трижды…

Рауль опять на цыпочках помчался к оконцу, сделав товарищам выразительный знак. Вступать в активную фазу боевых действий по-прежнему не хотелось. Он не должен подставлять под пули своих людей. Случай не крайний. Оставшиеся за бортом начали нешуточно волноваться. Насторожились автоматчики, переглянулись, стали осторожно приближаться, передернув затворы. Стали выкрикивать имена своих товарищей. Спрыгнул с брони «танкист» в пиратской косынке, выхватил из кобуры впечатляющую «беретту». Из люка выбрался еще один, помешкал, но тоже спрыгнул. Все четверо медленно приближались к воротам. Богатством ума они не отличались. Решительностью – тоже. Дать спецназовцам целых две минуты на подготовку! Это уже излишество… Четверо вторглись в помещение и возмущенно загалдели: у дальней стены валялись в живописных позах их товарищи из числа старшего поколения (судя по одежде). Двое – лицом вниз, у третьего подвернутая рука закрывала половину физиономии. Рядом валялись автоматы. Ливийцы подбежали, озираясь, тыча стволами в темные углы. И упустили момент, когда ожили «мертвецы», набросились на них с кулаками! Даже вскрикнуть «продотрядовцы» не успели! Их добивали, дабы не очнулись в ближайшие часы. Потом Грачевский жаловался, что кожа на костяшках такая тонкая, нежная, ободрана в кровь, с такой кожей ему бы лучше в метросексуалы, а не в спецназ…

– Мочимся, как на свадьбе… – неодобрительно ворчал Болтунов, затягивая «молнию» на свежеприобретенных штанах. – Ни хрена себе порезвились… И долго они там еще будут тянуться?

– Кажется, все. – Рауль устал уже метаться до окна и обратно. Десять человек – все содержимое колонны. Танком управляли двое – вообще-то, экипаж подобной махины обязан состоять из четырех человек. Но если хочешь просто покататься, не утруждая себя стрельбой и прочими тактическими штучками, то хватит и двух… – Порезвились – и довольно, – объявил Рауль, обвешиваясь автоматами. – Ходу, мужики, нас ждет опасная дальняя дорога.

Но оставался еще один субъект, о существовании которого помнили, хотя, если честно… забыли. Пацаненок чуть не сверзился с верблюжьего горба, когда со склада вывалились трое незнакомцев, вооруженных по самые зубы.

– Хенде хох! – вскричал Рауль, вскидывая ствол. И завершил по-арабски: – Брось автомат и кыш отсюда!

Старенький «АКМ» покатился по земле. Пацаненок с выпученными глазами схватился за поводья, стал стегать своего верблюда. Недовольно фыркая, покачивая бедрами, как падшая женщина, животное неторопливо засеменило прочь.

– Кажется, последний, – облегченно вздохнул Грачевский. – На чем поедем, мужики? Надеюсь, на танке?

– Эта штука разгоняется до пятидесяти километров максимум, – пояснил не понявший шутки Болтунов. – А горючки жрет – мама дорогая…

– Садимся в джип, товарищи офицеры, – возвестил Рауль. – Не стоим во всем этом. Надеюсь, там хватит бензина и наши друзья оставили ключ в замке зажигания…

Резвая машина уносилась прочь, а за ней бежал, потрясая кулаками и расточая проклятья, упитанный хозяин склада. Его физиономия выражала неподдельное отчаяние. Следом семенила женщина, хватала его за рубашку. Мужчина остановился, схватился за голову, рухнул на колени.

– Чего это он? – не понял Серега. – У мужика такой вид, словно мы ему не услугу оказали, а мину подложили.

– Еще какую подложили, – покосился в зеркало Рауль. – Бедолаге не поздоровится. И ведь не докажешь, что ты не верблюд…

Уже рассвело, жарило солнце. Внедорожник песочного цвета с увеличенным дорожным просветом прыгал, как козлик, перелетая через дефекты дорожного покрытия. Рауль повел машину на восток, в объезд Эль-Гамеи, сбивая со следа вероятного противника. Объездная дорога вокруг городка была, мягко говоря, так себе. Но подвеска свое дело делала – машина неслась, как разогнавшийся болид. Болтунов развалился на заднем сиденье – настроение у мужика улучшалось. Он подпрыгивал, как ребенок, что-то мурлыкал под нос. Грачевский, севший рядом с Раулем, зарылся в бардачок, вытаскивал оттуда американские сигареты, початую бутылку виски и недоуменно гадал, а действительно ли эти люди – мусульмане? Извлек плотный целлофановый пакет с тремя гранатами-«лимонками» – явно не учебными, со вставленными запалами.