Чанг еще раз перебрал в уме колкости, которым обучил его дед, и которые можно будет здесь применить. Поединок все еще не начинался, и пока Чанг не мог позволить себе никаких словесных выпадов в сторону противника.

Кроме того, было не совсем понятно, как на его слова отреагируют зрители. Но кто сказал, что он должен именно говорить? Можно ведь оскорбить человека и без слов!

– Начну прямо сейчас, – Чанг перешел к делу.

Он быстро вошел в состояние полной отстраненности и сделал вид, что внимательно изучает соперника. Осмотрев его с головы до ног, он изобразил на лице презрительную мину и отвернулся, как будто не ожидая от него ничего сверхъестественного.

Старейшины о чем-то все еще переговаривались между собой. Чанг повторил попытку – только теперь он смотрел ему прямо в глаза. Вернее, со стороны могло показаться, что он смотрит прямо в глаза – на самом деле взгляд Чанга охватывал всю его фигуру целиком.

Чанг благостно ухмыльнулся и махнул рукой. Нетрудно было понять, что он имеет в виду. Ничего, кроме пренебрежения! В этот раз у него получилось даже лучше, чем в предыдущий. А под самый конец он глубоко втянул носом воздух и сморщился, как будто чувствовал непереносимое зловоние.

Эти нехитрые манипуляции сделали свое дело. Его соперник, по-видимому, давно привыкший, что им постоянно восхищаются и преклоняются перед его мощью, привыкший наслаждаться своей красотой, силой и вниманием женщин, был выведен из равновесия.

Его лицо побагровело, жилы на шее вздулись, желваки на лице заходили ходуном. Он был готов, не дожидаясь начала поединка, броситься на Чанга. А тот лишь надменно усмехался.

В довершении спектакля Чанг сделал приглашающий жест двумя пальцами, который на всех языках обозначал одно и то же. Он поманил соперника к себе, как будто подзывал домашнюю собачонку, при этом лицо его выражало спокойствие и уверенность в победе.

Он как будто говорил: «Только подойди ко мне, и тебе не поздоровится!» Теперь главное было – не снижать накал агрессии, пока схватка не начнется по-настоящему.

Чанг уже приготовился испытать соперника еще парой непристойных жестов, но тут в середину круга вышел судья и объявил о начале боя.

Итак, поединок начался! Как и предполагал Чанг, его соперник без промедления бросился на него. Он подскочил к Чангу и попытался несколько раз ударить его руками и ногами, одновременно метя в голову и ниже колен.

Оскорбления командира разведчиков настолько вывели его из себя, что он забыл о правилах состязаний, которые запрещали наносить удары в голову руками. Но Чанг был настороже, ведь он сам вынудил своего противника действовать именно так. Он защищался, выставляя блоки и используя дополнительную магическую защиту.

Уплотнившийся вокруг тела воздух служил серьезным препятствием для нападавшего – он снижал силу ударов, сыпавшихся на Чанга, и, кроме того, быстро опустошал самого атакующего, лишая его мощи.

Было важно не дать сопернику провести решающий удар, но постепенно выматывать его с помощью его же атак. Чанг отскочил в сторону, нырнул на траву, перекатился через голову и оказался далеко от атакующего. Вскочил на ноги и громко крикнул:

– Еще перед началом боя я точно знал, что передо мной – женский любимчик, но нравиться женщинам вовсе не означает быть мужчиной!

Реакция его соперника последовала незамедлительно. Он подпрыгнул, словно от укуса гигантского степного слепня, что легко может повалить овцу на землю, и ринулся на Чанга.

Тот еле успел отскочить в сторону и тут же ушел в глухую оборону. Его ноги выделывали немыслимые коленца на траве, не давая возможности противнику провести решающую атаку.

Чанг постоянно смещался то в одну сторону, то в другую, в то время как его соперник безуспешно молотил воздух. Так не могло продолжаться долго – Чанг уже чувствовал, что сил у того осталось совсем немного, а его атаки пока не ослабевают только за счет всепоглощающего желания уничтожить врага, которым Чанг, безусловно, сейчас для него являлся.

Скоро настанет время перейти от обороны к решительным действиям. Но Чанг мог рассчитывать только на один удар, который и должен все решить. Если с первого раза Чанг не уложит соперника на траву, то все придется начинать сначала, и нет никакой уверенности, что старейшины не остановят бой и не отдадут победу другому – за более высокую активность.

Чанг внутренне собрался. Он ждал подходящего момента, одновременно уворачиваясь от ударов. Теперь даже совсем далекому от бойцовского искусства человеку было понятно, что силы его соперника на исходе – в том числе и силы, которые составляли основу его магической защиты и которые питали его магический щит.

По всему его телу градом катился пот, дыхание прерывалось, он судорожно втягивал ртом воздух, и вот, наконец, отскочил назад и опустил руки. Его взгляд помутнел, и он чуть-чуть качнулся в сторону. Чанг только этого и ждал.

Он прыгнул вперед, целя ногой сопернику в грудь, но, не долетев до него всего каких-то пол-локтя, извернулся и упал на траву. Он чуть было не совершил ошибку – Чанг это понял в самый последний момент. Знания о недопустимости никаких ударов обрушилось на него уже после начала прыжка. И дело было даже не в его физических возможностях, а именно в том, что сейчас на его стороне не сила, а только слова.

Чанг вскочил. Рядом с ним качался из стороны в сторону его соперник, теперь больше похожий на полуживого смертельно уставшего человека. Его лицо почернело, глаза ввалились, и сам он вот-вот готов был рухнуть на траву. Не хватало только последнего толчка. Чанг спокойно смотрел на него, потом демонстративно плюнул на землю, повернулся и отошел на несколько шагов, при этом громко и внятно произнеся:

– Я так и думал, что ты не мужчина. Сражайся, как подобает воину, или уйди с дороги!

Чанг скорее почувствовал, чем услышал, как соперник сделал попытку в последний раз броситься на него сзади и, напав со спины, сломить врага, и уже приготовился отразить атаку, напрягая все мышцы и уходя с линии удара, но этого не потребовалось.

Воин, еще не так давно производивший впечатление несокрушимого, поскользнулся на траве и, тихо вскрикнув, рухнул вперед всем телом. И затих. Чангу осталось только вскинуть руки в победном жесте.

Судья остановил бой и объявил Чанга победителем. Зрители и участники тихо гудели. Несколько человек отделились от толпы, подняли тело поверженного бойца, перенесли и положили на землю неподалеку.

Чанг вышел из круга и направился к своим солдатам. Те оживленно переговаривались и выглядели очень довольными. Они вскочили и радостно приветствовали командира криками.

Солдаты громко гадали, что же на самом деле произошло. Наг с жаром доказывал, что командир в течение всего поединка наносил своему сопернику незаметные для глаз короткие удары и таким образом лишал его сил.

Поначалу двое других пытались с ним спорить, но потом бросили – в виду отсутствия весомых аргументов против. Они не догадывались, что весь поединок, как и предыдущий, был до краев наполнен магией, невидимой глазу неподготовленного человека.