Гаунт выругался и схватился за штурмболтер. Первой же очередью он срезал нескольких инфарди на дороге. Другие облепили ведущий танк и расстреляли команду. Машина неуправляемо закрутилась и съехала на обочину.

Танковый залп проревел совсем близко от Гаунта. Он услышал взрыв перегретого газа, громкий лязг отдачи оружия, свист заряда, который упал в канаву справа от дороги и взметнул в воздух целый фонтан жидкой грязи и тины. Все больше танков теперь стреляли из главных орудий, болтеры на башнях вращались и поливали врагов огнем. Еще один крупный шелон погиб, поймав снаряд, и на конвой обрушился дождь из кровавых кусков и облако кишечных газов.

Гаунт знал, что у его людей преимущество в силе, но враги были осторожны. Они остановили конвой при помощи стада и прижали к краю дороги, где тот не мог маневрировать.

Он вновь выстрелил из башенного орудия, и снаряд в клочья разорвал инфарди, который подобрался к пусковой установке. Снова выстрелил — и на дороге образовалась глубокая дымящаяся воронка.

Кто-то навалился на Гаунта сзади и оторвал его от штурмболтера. Комиссар упал, сражаясь за свою жизнь.

Первая треть конвоя почетной гвардии оказалась под огнем, прижатая стадом к краю дороги так, что цепочка машин, растянувшаяся теперь более чем на четыре километра, не могла сдвинуться с места, чтобы эффективно обеспечить прикрытие.

Ларкин оказался рядом с Куу, стрелявшим из грузовика в заросли, из которых появлялись инфарди. Враги роем надвигались от линии воды, не переставая палить. Куу радостно посмеивался, расправляясь с ними. Над их головами просвистела противотанковая ракета, вокруг мельтешил лазерный огонь, убивший одного солдата неподалеку и выбивший стекла в кабине грузовика.

— Рассредоточиться! В атаку! — завопил сержант Колеа, и танитцы дружно повыпрыгивали из грузовиков, атакуя врагов штыками и сверкающим лазерным огнем.

Криид и Каффран атаковали вместе, плечом к плечу надвигаясь на инфарди, били их прикладами и протыкали штыками. Каффран выстрелом отправил еще одного противника в канаву. Криид упала, вскочила и принялась палить в наступавшие на них ряды инфарди. Неподалеку ревел пардусский танк, вслепую обстреливая стадо.

Машина Роуна, стоявшая дальше в цепочке, была облеплена инфарди. Грузовая платформа раскачивалась. Сам майор, стреляя из лазгана в эту плотную массу, увидел, как Фейгор полоснул по горлу одного из врагов серебряным танитским клинком. Темнеющий вечерний воздух вспарывал ослепительно-белый лазерный огонь. Через секунду порыв пламени пронесся по дренажной канаве рядом с дорогой. Это рядовой Бростин у машины Варла поливал дорогу из огнемета.

Майор Клеопас попытался повернуть своего «Завоевателя», но массивный шелон, брыкаясь и завывая, врезался в передний скат и приподнял тяжеленный танк. Целых пять секунд гусеницы пахали воздух, пока животное удерживало машину. Затем гусеницы вновь зацепились за землю, и танк дернулся вперед.

— Дави его! — велел Клеопас.

— Сэр?

— Да чтоб тебя! Полный вперед! Размажь его! — рявкнул Клеопас вниз, водителю.

Боевой танк «Завоеватель», чье имя — «Сердце разрушения» — красовалось на корпусе, придавил ноги крупного шелона, искалечив животное и своротив его с шоссе; сам он отделался изрядными вмятинами.

Несчастный шелон, завывая от боли и ужаса, опрокинулся в канаву, задавив восьмерых инфарди.

«Сердце разрушения» прыгнул с дороги к реке, вспенивая воду гусеницами. Пока главный стрелок и наводчик обстреливали просветы между деревьями за дорогой, Клеопас взял на себя управление болтером и очередями палил по ирригационным канавам.

Его маневр помог разорвать цепь инфарди и зайти к ним с фланга. Еще три танка последовали за ним через проделанную дыру и покатили в лесополосу у дороги, уничтожая инфарди залпами из болтера и огнеметов.

В закрытом грузовике, перевозившем медикаменты, Ана Курт вздрогнула, когда очередь снарядов пробила брезент и ящик с лекарствами в бутылках. Во все стороны брызнули осколки. Лесп рухнул на колени с кровоточащей полосой на щеке.

Двое инфарди вскарабкались к задней двери грузовика. Курт скинула одного, врезав сапогом в лицо, а затем выхватила лазпистолет, выданный ей Сориком, и дважды выстрелила. Второй инфарди свалился с машины.

Курт повернулась, чтобы посмотреть, в порядке ли Лесп, и увидела ужас на его лице. Лесп даже почти успел выкрикнуть предупреждение. И тут ее грубо схватили и рывком вытащили из кузова.

Мир вокруг закружился волчком. Женщину объяла паника. Ее тащили за ноги, лицом по грязи. Инфарди были повсюду, они рвали и били ее. Курт даже чувствовала вонь их пота и видела кругом лишь мешанину из зеленого шелка и татуированной плоти.

Внезапно вспыхнула ослепительная голубая вспышка, а следом пришел шипящий звук. На женщину дождем полилось что-то горячее, и она поняла, что это кровь. Она резко завертелась, как только хватка противника чуть ослабла.

Голубой свет вновь взрезал воздух, и что-то завизжало. Курт рухнула на дорогу, прямо на живот, и откатилась как раз вовремя, чтобы увидеть, как Ибрам Гаунт, размахивая сияющим силовым мечом с мастерством, достойным лучших фехтовальщиков, рубил инфарди, как гнилые деревья. Гаунт потерял фуражку, форма превратилась в лохмотья, в глазах полыхала неистощимая ярость. Он орудовал двуручным вервунским мечом, словно герой из древних легенд. Разрубленные тела грудами валялись вокруг него, и зернистый песок дороги пропитался кровью.

Внезапно она впервые поняла, что комиссар-полковник действительно был героем. Будь проклят Льюго со своими интригами! Этот человек — настоящая гордость Империума!

Внезапно за спиной комиссара возник Лесп с окровавленным лицом, выбравшись из медицинского грузовика, и принялся из лазгана поливать огнем атаковавших командира врагов. Гаунт воткнул силовой меч в песок и подхватил лазган мертвого инфарди. Его отрывистые, резкие выстрелы присоединились к очередям Леспа, жужжа над дорогой и вонзаясь в толпу врагов. Замотанные в зеленый шелк трупы обрушивались на песок или скатывались в придорожную канаву.

Курт на коленях доползла до Гаунта и как только очутилась в безопасности, рядом с ним, тоже повела огонь из подобранного оружия одного из мертвых инфарди. Она не обладала отточенным мастерством комиссара и Леспа в стрельбе, но тем не менее хорошо справлялась с чужим лазганом. Гаунт, мрачный и неудержимый, обращался с оружием настолько уверенно, что дал бы фору любому вышколенному пехотинцу.

— Ты не кричала, — внезапно сказал комиссар-полковник, не переставая стрелять.

— Что?

— Ты не кричала, когда они тебя схватили.

— Это хорошо?

— Крик — это потеря сил и достоинства. Убей они тебя, удовольствия бы они не получили.

— А, вот оно что, — промолвила Курт, смешавшись и не зная, что сказать.

— Никогда ничего не отдавай врагу, Ана. Они берут то, что могут, и этого уже больше, чем достаточно.