начинает целовать в плечо, ласкать спину и возбужденные соски. Виола прикрывает глаза и тихо стонет. Мы все трое словно наэлектризованы, возбуждение пробегает по коже, вызывая острое желание прикасаться. Я закрываю рот Виолы глубоким поцелуем, чувствуя тот самый вкус сладкой малины, о котором говорил Роман.

Что бы он себе ни думал, он нашу девочку не получит. Сейчас она наша, моя и Яра.

Мои пальцы спускаются вниз, где все настолько мокро, что влага растекается по пальцам. Никогда раньше не подумал бы, что боль может заводить так сильно. Зажимаю клитор между пальцами, отчего она вскрикивает и начинает ерзать бедрами. Отпускаю и повторяю то же самое, а сам схожу с ума от того, что она позволяет мне это. Член уже готов взорваться и я тяну Виолу за бедра к себе, медленно насаживая как можно глубже. Она хватает ртом воздух и лишь шире разводит ноги.

За затылок прижимаю Виолу к своим губам и жадно целую, пошло засовывая язык в ее рот. Тело Виолы после порки разгоряченное и липкое от пота, а волосы влажные и прилипли к телу. Наклоняюсь к шее и втягиваю ее натуральный аромат, который сейчас хорошо проступил на коже. Это чистый афродизиак, немного пряный и сладкий. От этого запаха меня напрочь уносит.

Яр нажимает Виоле на спину и присоединяется к нам, внутри становится намного теснее. Мы с Яром точно со сдвигом, потому что такой тесный контакт не смущает ни одного из нас. Виола дышит все прерывистее и громче, оседая на нас обоих. В ее глазах полное помешательство и никакой связи с реальностью. Над губой выступили мелкие бисеринки пота, и я их слизываю языком, такие соленые и вкусные.

Виола откидывается Яру спиной на грудь и смотрит вниз, туда, где мы с ней соединяемся. Ее ладони скользят по моей коже, царапают ее. А я наслаждаюсь и не могу оторваться, вхожу на всю длину, двигаюсь медленно до пошлых шлепков, выбиваю из нее стоны. Яр тоже не собирается оставаться в стороне, толкает Виолу ко мне и двигается на этот раз сам. Мы делаем это по очереди, заставляя Виолу скулить от удовольствия, которое подкатывает, но каждый раз ускользает от нее.

– Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, – она почти плачет и цепляется за меня.

– Все, что захочешь, – шепчу ей в волосы, и мы с Яром начинаем двигаться плавно и неспешно.

После обжигающей и будоражащей сцены с ремнем, секс разносит эндорфины в каждую клеточку, наполняя ее расслаблением и удовольствием. Нереальные, нестандартные, не вписывающиеся ни в какие рамки сочетания чувств и эмоций, сплетение боли, сладкой порочности и волны спокойствия сейчас. Оргазм накатывает лавиной. Он оглушает своей силой и одновременно полным отсутствием звуком, кроме почти неслышного дыхания.

Когда-то мне казалось, что о сексе я знаю все, но сейчас я понимаю, что не знаю о нем ничего.

Глава 21. Виола

Натягиваю на плечи мужскую рубашку, судя по свежему запаху туалетной воды, она Ильи и тихонько выхожу на балкон. Осторожно прикуриваю стянутую у Яра из пачки сигарету и растягиваюсь в плетеном ротанговом кресле.

Задница саднит, но я стараюсь не обращать на это внимания. Прав Яр, сама виновата, сама задницей кручу и улыбаюсь я Роману тоже сама.

– Не против? – заспанный Илья выходит на балкон в одних боксерах и присаживается напротив, – опять куришь.

– Да, – выдуваю едкий дым, – это все нервы. А когда я дома, я всегда нервничаю. Как тебе мои родители?

– Они странно к тебе относятся, – Илья рассматривает мое голое тело в своей рубашке.

– Мда, – поднимаюсь и опираюсь о перила балкона, – знаешь, у меня было идеальное детство. Мама отдавала мне всю себя. Без нянь, несмотря на то, что родители могли позволить себе целый штат. А отец каждый день спешил с работы, чтобы провести со мной время. Пока не родилась Римма, я купалась в их внимании. И нет, не думай, с рождением сестры ничего особенно не изменилось. Меня баловали, холили, лелеяли, я была настоящей избалованной принцессой. И у меня был собственный принц на белом коне – Роман, – я усмехаюсь и смотрю на Илью, который не шевелится и слушает меня с интересом, – его родители живут по соседству и дружат с моими. И вот как-то так получилось, что все считали нас женихом и невестой, настоящей парочкой. Мы с Ромой в одном классе учились, сидели за одной партой. А еще он мне безумно нравился. У него такие планы были, ты не представляешь, огромный дом в другом конце улицы, дети, счастье. И чем старше мы становились, тем серьезнее все было. В одиннадцатом классе я уже знала все наперед. После школы свадьба, потому что Рома и наши родители были уверены, что нет смысла тратить время впустую, если мы и так друг друга любим. Художественная школа, потому что у меня был настоящий талан к рисованию, а еще я очень вкусно готовила и разбиралась во всех тонкостях моды. Идеальная жизнь, идеальная пара. Роман относился ко мне очень бережно, и с невинностью я должна была попрощаться в первую брачную ночь, так же как и он. Ты можешь себе такое представить?

Забираюсь обратно в кресло и подгибаю под себя ноги.

Илья отрицательно качает головой.

– А вот так бывает, Илья, когда жизнь идеальна. Но только во всем этом море идеальности, была одна большая проблема. Она мне нахрен была не нужна. Не хотела я жить за городом и детей рожать в двадцать не хотела, мазню эту художественную ненавидела и готовка эта сраная с рассматриванием модных журналов меня добивала. Я честно пыталась соответствовать, но чем дальше, тем хуже. Мне было семнадцать, впереди ждала потрясающая жизнь, о которой мечтает любая девочка, а я хотела утопиться в бассейне под окном. Вина? – я протянула руку и достала из шкафчика под подоконником бутылку розового.

Мама всегда оставляла что-то для гостей, чтобы порадовать.

– Давай, – Илья перехватывает у меня из рук бутылку и разливает вино по бокалам.

– Тебе понравится, родители плохого не держат, – отпиваю пару глотков и откидываюсь в кресле.

– Хорошее, – Илья закидывает мои ноги к себе на колени и начинает поглаживать кожу, – я так понимаю тогда и появился Яр.

– Яр появился уже давно, он весь год учился с нами, сидел в соседнем ряду через две парты. Вообще учиться не хотел, вечно прогуливал и смотрел на меня так, что пробирало до костей. Яр одним своим видом бесил Рому, который называл его «тупым нищебродом».

– Ого, –